Чёрная книга судьбы

Ошеломленная Настя раскрыла, было, рот, для возражения, но тут же снова его закрыла. Старушка очевидно приняла Настю за какую-то дальнюю родственницу Вероники, за двоюродную сестру, возможно. Спала сестрица с дороги, теперь вот проснулась, пришла на смену ей, старушке, скорее всего, одной из ближайших соседок по подъезду…

— Не стыда, ни совести у людей! — пробормотала старушка, проходя мимо Насти и тут же останавливаясь рядом с ней. — Пускай не родное дитя…  да разве ж можно так поступать! Сына в охапку и укатила…  разбирайтесь, мол, как хотите! А отец родной! Срам-то какой! — быстро взглянув на Настю, старушка всхлипнула. — А ты посиди, детка, посиди! Надо кому-то посидеть…  а я потом ещё забегу, с утра…

Старушка вышла, а Настя осталась одна в полутёмной безмолвной комнате рядом с мёртвой Вероникой. И вздрогнула от буквально обжёгшей её страшной догадки.

«Это не сон! — подумалось вдруг Насте. — Это всё наяву со мной происходит!»

От страха у неё задрожали колени…  книга выпала вдруг из ослабевших Настиных пальцев…  выпала, с глухим стуком упала на пол, но Настя этого даже не услышала. Ей было страшно, очень страшно…  больше всего на свете хотелось ей повернуться и бежать прочь отсюда, но там, на улице, тоже было не лучше. Там было сейчас темно и безлюдно, где-то среди ночной темноты по-прежнему шастали те пьяные отморозки, а Настя была, как и прежде, босиком и в одной почти прозрачной этой ночной сорочке, под которой, вообще, ничего больше не было…

«А, может, это всё-таки сон! — тоскливо подумалось Насте. — Пусть это будет всего лишь сном, сделайте так, чтобы всё это мне только снилось! Сделайте, чтобы я смогла, наконец, проснуться!»

С отчаянной решимостью Настя изо всей силы ударила себе по щеке, потом, почти сразу же — по второй…

— Просыпайся же, просыпайся! — лупя себя по мордасам, бормотала вполголоса Настя. — Да проснись же ты, идиотка!

На какое-то мгновение ей показалось вдруг, что Вероника чуть шевельнулась на своём страшном ложе, и Настя испуганно замерла с прижатой к щеке рукой. Но скорее всего ей это только почудилось, вокруг всё было по-прежнему тихо и неподвижно, слышно было только как, сгорая, потрескивает свеча у изголовья покойницы. Зато на кухне послышался вдруг какой-то шум, забормотал чей-то невнятный голос, и Настя поняла, что там пробудился, наконец, от сна Вероникин папаша. Вот его тяжёлые шаги послышались в прихожей, там сразу же что-то грохнула и обрушилось…  шаги всё ближе, ближе…  сейчас он войдёт сюда и увидит её, Настю, увидит в таком вот неприглядном виде. Оглядевшись по сторонам, Настя быстренько подхватила с комода какое-то покрывало, так же быстро накинула его себе на плечи, и в это самое время в дверях комнаты появился Вероникин отец. Остановившись на пороге, он некоторое время молча смотрел на Настю, молча и с каким-то недоумением, что ли…

— Это я, дядя Саша! — робко произнесла Настя. — Это я, Настя!

— Ты? — некоторое время он пьяно смотрел на Настю, то ли узнавая её, то ли всё же так и не узнавая, потом он осмотрелся по сторонам, вновь повернулся в Настину сторону: — Люська не вернулась?

Люсей звали его вторую жену, Вероникину мачеху.

— Нет, дядя Саша, — всё так же робко и еле слышно сказала Настя. — Я её тут не видела. — Настя помолчала немного и всё так же тихо добавила: — А, может…  может, она спит уже?

— Сука она! — неожиданно сказал Вероникин отец почти трезвым голосом…  шатаясь, он прошел мимо Насти, подойдя к гробу вплотную, остановился, некоторое время молча смотрел на мёртвую дочь, потом снова повернулся к Насте. — Все они суки, Настя, ты поняла! — он вдруг громко икнул. — А ты человек, Настя! Ты одна человек!

Он опустился на единственный стул возле гроба, да так и замер там, низко опустив голову. Шло время, а он всё продолжал и продолжал сидеть молча и неподвижно, Настя решила даже, что он вновь уснул…  но в это самое время отец Вероники снова поднял голову и посмотрел на Настю.

— А ты чего тут?

И, не дожидаясь ответа, снова замер или задремал, низко опустив голову.

А Настя стояла возле двери, ни жива, ни мертва. Она боялась уйти, боялась остаться, она боялась Чёрной книги, до поры до времени неподвижно лежащей у самых её ног…  она-то знала, во что может превратиться в любое мгновение эта самая книга…

А может это всё-таки сон?

Вероникин отец вдруг снова вскинул голову, потом встал и, пьяно пошатываясь, двинулся к выходу из комнаты.

«Не уходите, пожалуйста!» — захотелось крикнуть Насти…  но она почему-то так и не крикнула, промолчала, а Вероникин отец, проходя мимо, неожиданно остановился и окинул девушку мутным тяжёлым взглядом.

Настя поёжилась.

— Ты человек! — Вероникин отец громко икнул и добавил: — Выпить хочешь?

Потом, не дожидаясь даже ответа, он вышел из комнаты.