Чёрная кровь

Я видела, как Блэк моргает, глядя на меня, то жёсткое выражение сохраняется на его лице, которое все ещё было худее обычного. Я почти не узнавала его в тусклом свете, лившемся через окно пентхауса. Это окно впускало свет даже в три утра, поскольку выходило на центр Сан-Франциско, но лицо Блэка казалось чужим в его неукротимой ярости, особенно в сочетании с весом, который он потерял за недели своего отсутствия.

Затем я увидела, что он меня узнал.

Неверие тут же хлынуло из Блэка прямо перед тем, как он опустил руку.

Та ярость медленно рассеивалась в его живом свете, оставляя после себя нечто более близкое к шоку. Его свет продолжал сворачиваться вокруг меня. Я чувствовала, как он теперь использует этот свет, чтобы удостовериться, что я в порядке, что он не навредил мне до того, как вспомнил, где находится.

Этот шок сменился своего рода ужасом, когда Блэк осознал, что именно он едва не сделал.

Потому что его свет сейчас окутывал меня со всех сторон, я знала, что он был чертовски близок к тому, чтобы меня ударить. Я также знала, почему, так что мой страх перед ним тоже испарился.

Ну, мой страх за себя, во всяком случае — моё беспокойство за него только усилилось.

Я знала, что он хотел ударить не меня.

— Эй, — я погладила Блэка по груди, всматриваясь в его лицо, пока он пытался вернуться из этого состояния. — Эй, — мягче позвала я. — С тобой все хорошо… со мной все хорошо. Все в порядке, Блэк. Мы дома. Тебе приснился дурной сон. Вот и все.

Я знала, что тут может крыться нечто большее. В конце концов, я профессиональный психолог.

Мне уже приходило, что я могу видеть симптомы травмы, что Блэк мог переживать полноценный флэшбек вдобавок к дурному сну. Конечно, пока что ещё рано было говорить, но я невольно беспокоилась, что у него может развиться острое стрессовое расстройство или даже полноценное посттравматическое стрессовое расстройство, или ПТСР.

Учитывая то, как мало мне известно о прошлом Блэка, я действительно никак не могла знать, как этот опыт повлияет на него, и какие спусковые механизмы он может активировать.

Однако от одной мысли об этом моё сердце подскочило к горлу.

Я не знала, почувствовал ли Блэк, как я думаю об этом.

Он покачал головой, избегая моих глаз. Затем он перекатился на спину. Позволив голове упасть на матрас, он снова покачал ею, уставившись в потолок.

— Gaos, — произнёс он, используя слово видящих. — Gaos… Прости, Мири. Я сожалею.

Перевернувшись на бок, я вернулась к поглаживанию его груди, зная, что ему нужен физический контакт, пусть даже теперь он избегал меня светом.

Возможно, даже по этой самой причине ему нужен контакт.

— Я просто рада, что у тебя хорошие рефлексы, — пошутила я.

— Это не смешно, Мири.

Я улыбнулась.

— Поверь мне, я знаю.

Блэк повернул голову, выгнув бровь, и я невольно улыбнулась по-настоящему. Я испытала облегчение, увидев, что легчайший намёк на ответную улыбку касается уголков его идеально очерченных губ. Однако это не была полноценная улыбка. После его возвращения я видела, пожалуй, только одну настоящую улыбку.

Я наклонилась, целуя его в губы. Когда Блэк поцеловал меня в ответ, я языком уговорила его губы раскрыться, и затем мы целовались уже по-настоящему. После, должно быть, нескольких минут такого поцелуя, Блэк сжал мои волосы в кулак, отнимая мой рот от своих губ.

— Gaos, — он дышал тяжелее, уставившись на меня. — Ты просто невозможная.

— Я невозможная?

— Ты изо все сил стараешься наградить меня стояком.

— Это работает?

— Да, — рявкнул Блэк.

Он сверлил меня сердитым взглядом, все ещё тяжело дыша, а я пыталась понять, что вижу в его лице — помогало ли поддразнивание отвлечь его или только заставляло его чувствовать себя ещё хуже. Прежде, чем я успела подумать об этом, я осознала, что смотрю на его голый торс, и вздрогнула, не сумев себя остановить.

Блэк все ещё был прекрасен, конечно же. Идеальные контуры образовывали его грудь и плечи, которые потеряли некоторый объем за время его отсутствия, но мускулы сохранились. Он был более худым, но твёрдым как камень… он также был избит, покрыт синяками, новыми порезами и отметинами, некоторые из них такие свежие, что ещё даже не начали толком заживать.

Но мои глаза так и хотели вернуться к серии порезов в форме полумесяца, покрывавших большую часть его торса и рук.

Я едва могла заставить себя поверить в то, чем они являлись, но теперь я знала.

Следы укусов.

Большинство из этих полумесяцев имели более глубокие отметины от проколов на краях дуги. Я знала, что их вызвало — я знала, что его покусало. Я видела этих проклятых тварей в действии, лицом к лицу, но мой получивший-образование-в-колледже и привыкший-быть-рациональным мозг все ещё с трудом осознавал реальность того, что мой муж был покрыт следами от укусов вампиров.

Блэк все ещё мало что сказал об этом.