Чёрная лента

— Я выпотрошу ему его восковые мозги, — сказал он нацистам. — А вас в Рейхе посадят в концлагерь за то, что вы позволили это святотатство над фюрером. Причем, вы сами напишете доносы друг на друга. В чем вы сами не сомневаетесь…

Подождав с минуту и не дождавшись ответа, он добавил:

— А коль так, то дружно встаем и уходим. Пока я вас всех не перестрелял вместе с вашим Гитлером.

После этих слов первым из своего укрытия поднялся Отто Клаус. Злобно поглядывая на журналиста, он двинулся к выходу из музея. За ним пошли Хельга Штраус и два ее мордоворота.

На пороге Клаус повернулся:

— Мы еще встретимся! — крикнул он по-немецки и оголил свой кинжал из трости. — Я проткну ваше горло! Вами будет править Великая Германия, а «Черная лента» неуничтожима!

Он гневно сверкнул своим моноклем и исчез во мраке.

Едва немцы вышли, Алесь оторвал Гитлеру голову.

х х х

Через день Минич, мрачный и осунувшийся, сидел за столиком в ресторане «Париж» и в одиночестве пил коньяк. Почти весь день он провел в полицейском управлении, давая объяснения о ночной стрельбе в музее, где полиция обнаружила два трупа. Немцы спешно уехали из Вильно, профессор лежал в больнице с простреленной ногой — и все, казалось бы, кончилось…

Да, они смогли найти и сохранить крест Витовта и чашу Ягайло, но это не радовало. На душе было черно, как в самой глубокой пропасти самой темной ночью.

Алесь думал о чаше Ягайло — золотом яйце с шестиконечным крестом из бриллиантов. Эта реликвия видела немало крови и страданий, и ради нее едва не погиб он сам. Но был ли во всем случившемся какой-то смысл? И стоит ли все это даже одной человеческой жизни?

Он снова и снова задавал себе этот вопрос — и не мог на него ответить.

И еще было странное ощущение, что мир изменился. Едва уловимо… но уже навсегда. Он чувствовал себя пассажиром «Титаника», который полным ходом идет навстречу своей гибели. Играет музыка, веселятся люди, но где-то впереди их ждет айсберг — новая война, на сей раз самая жуткая и беспощадная, в которой погибнут миллионы. И ничего уже не изменить…

И сам собой вспомнился жуткий сон, с которого началась вся эта история: он падает с небоскреба на автостраду, рассекая жаркий воздух и глядя на приближающуюся землю. Теперь кошмар стал понятен — это предчувствие обрушения мира…

Журналист сидел за тем же столиком, что и несколько дней назад. Все было прежним: отдыхающая публика, неяркие лампы на стенах между картинами с видами Парижа, в полумраке снуют официанты. И на сцене какая-то певица поет что-то грустное о потерянной любви…

Алесь смотрел на нее, но видел там совсем другую. Снова запахло орхидеями, на него опять глядело знакомое милое лицо, и всплыли в памяти чарующая мелодия и пленительный голос:

А если умрем,
То ты не жалей.
Мы вместе уйдем,
Я буду твоей…

На миг ему показалось, что он вернулся в прошлое, совсем недавнее прошлое. И он вдруг понял, что отдал бы все, чтобы навсегда остаться в этом прошлом…