Чёрная Пешка

-Готово. –сказал Ривкинд. –Испытайте, брат прогрессор.

-Не обожгусь?

-Нет.

Всеслав приблизился к камню и опасливо потрогал его пальцем. Камень был теплым и совершенно обыкновенным. Тогда он приложил к торцовому краю правую ладонь. Почти сразу же откуда-то снизу послышался глухой хлопок, неподъемный с виду камень плавно отодвинулся вверх и вправо, открывая освещенный небольшими лампами квадратный ход в подземелье.

-Сейчас переместим туда вещи, которые вы просили доставить. –сказал Ривкинд, опять манипулируя пультом. Все та же юркая платформа выкатила из глайдера, и подвезла к люку несколько титановых контейнеров. Рядом с ней семенил многофункциональный кибер. Он цеплял контейнеры за ручки, исчезал с ними в квадратном отверстии, выпрыгивал и вновь хватал груз. Так повторилось пять раз.

-Вот и все. Сезам закройся. –подытожил Ривкинд. –Пользуйтесь на здоровье.

-Благодарствую сердечно.

-Пора лететь.

-Гладкого моря и быстрого пути! –пожелал Всеслав.

Ривкинд усмехнулся и уже сидя в кабине спросил: -Пешка, а ведь вы так не ответили: вам здесь нравится?

Лунин молча помахал рукой.

Саракш, Островная империя

Чёрный Пояс, о.Бацуза, Большое Горное Кольцо, близ заповедника "Енотовый рай"

4 часа 80 минут, 4-го дня 2-ой недели Зеленого месяца, 9591 года от Озарения

Один из двадцати двух заповедников острова Бацузы под названием «Енотовый рай» находился у подножья Большого Горного Кольца, на внешней стороне, верст на сто двадцать южнее Цугазая. Заповедник был комплексным: ландшафтно-природно-историческим. К его двум тысячам квадратных верст вела проложенная по джунглям идеально прямая «бетонка». На въезде в «Енотовый рай» по обе стороны шоссе красовались большие щиты, призывавшие праздно любопытствующих без лишней необходимости не тревожить обитателей заповедника. Впрочем, убедительные призывы были совершенно излишними: праздно любопытствующих здесь не было. Шоссе огибало с севера берег Овального озера и распадалось на узкие дорожки между жилыми и лабораторными корпусами научного центра. Там работали восемьдесят семь егерей и смотрителей, зоологов и ботаников, почвоведов и гидрологов, геофизиков и сейсмологов. А также один археолог – девушка двадцати четырех лет от роду, которой оказывали снисходительное покровительство тридцатилетние «старики».

Всеслав, чертыхаясь, выбрался из густого кустарника и оказался у входа на крохотный пятачок для стоянки служебного автотранспорта. Пятачок был старательно охвачен двойной оградой из металлической сетки, как, впрочем, вся остальная территория научного центра.

Долговязый и чернобородый молодой человек в полном облачении егеря сидел, подперев руками голову на старой автомобильной покрышке и сквозь сетку смотрел на приближающегося Всеслава. Глаза его были исполнены покорности судьбе.

-Гацу ба-дацу, кактусы тут, однако... –жалобно произнес Лунин. –Добрый день. Я Бидзанби Да, живу в Цугазае, работаю в университете на факультете истории и филологии, кафедра методики преподавания обществоведческих дисциплин.

По всем вероятиям егерю-бородачу было не привыкать встречать полчища школоведов и дидактов, ближе к полудню выбредающих из джунглей. Он флегматично и обстоятельно оглядел Лунина и ответил:

-Здравствуйте. Заходите, только тщательно закрывайте за собой воротца. Нет-нет, на обе щеколды, пожалуйста. Не то все растащат.

Чернобородый невозмутимо поднялся, шаркая подошвами высоких шнурованных ботинок, двинулся к двери лабораторного корпуса.

-Подождите! - воскликнул Всеслав. - А к кому можно обратиться? Я, видите ли, слегка заблудился.

Бородач, не оборачиваясь, ответил:

-Обращайтесь ко мне. А еще лучше идите следом.

Всеслав заторопился за ним.

-Скажите, -опасливо спросил он, -кто тут… ммм… все растаскивает.

-Еноты. –безнадежно сказал егерь. –Они народ патологически хозяйственный, волокут в норы все, что плохо лежит. Не удивлюсь, если завтра угонят машину или утащат всю библиотеку вместе с каталогом и библиотекарем. Или упрут вычислители. Кстати, сетка – против них. Помогает, но не всегда. Третьего дня застал на складе матерого мордастого самца. Он распечатал картонный ящик с макаронами и аккуратно доставал оттуда пачку за пачкой. Для дома, для семьи, так сказать.

В корпусе, кажется, не было принято закрывать двери. Из-за одной слышалось:

-Постой, не бросай трубку, дослушай. Не швыряй, говорю, телефон разобьешь! Ну, нет сегодня свободных датчиков, нет. По буквам: н–е–т. Ни одного. Завезут в конце недели из института – сразу получишь. Ах, какой ты мудрый! А то никто бы не догадался съездить в Цугазай! Только вот в институте датчиков пока тоже нет, дружок. Со старых участков снимать не позволю, не надейся. Ну и что же, что давно стоят. Не разрешаю. Всё. Точка. Ах, жаловаться? Да хоть самому академику. Успехов тебе в этом тухлом деле.

Со стороны противоположной двери доносился монотонный треск печатающей приставки вычислителя.