А теперь представим себе, что «струпы»[2] обнаружили следы мощного несанкционированного проникновения, допустим, в правительственные вычислители. Что они предположат, как будет реагировать контрразведка, остается только гадать, не ограничивая себя в полете фантазии.
Нет, взламывать информационную сеть не следует ни под каким видом.
Черная пешка
Всеслав достал из кармана и еще раз перечитал скромную пригласительную открытку:
"Многочтимый Бидзанби Да!
Мы получили письмо с острова Цаззалха от учительницы Цзанхаги Аги и ее дочери Оки. Они поведали, как Вы боролись за жизнь девочки и как, благодаря Вашей вере в чудо, последовало выздоровление. Оки осталась среди нас, а демон страшного неисцелимого недуга покинул ее.
Община Монастыря Целителей гордится честью пригласить Вас в день Полей и Зверей на наше скромное празднование. Не откажите общине в удовольствии выразить Вам признательность за участие к судьбе ребенка.
Мы горды тем, что живем рядом с Вами.
С преклонением перед Вами – Старшины монастыря" .
Всеслав смущенно хмыкнул. Он приехал утренней электричкой, расспросил у словоохотливого дежурного по станции как пройти к Острому Отрогу и вот теперь, после получасового подъема по серпантинной дороге, достиг цели.
Монастырь Целителей был выстроен на базальтовой скале с плоской вершиной площадью не больше гектара. Говорили что монастырь стар, его будто бы основал внук Хага Удачливого. Но вообще-то здешние монахи не вели записей, и никто точно не знал, когда был построен монастырский комплекс. Под монастырём в глубину горы, словно корни древнего дерева, уходили тоннели, галереи, коридоры с пещерными покоями, которые век за веком становились все глубже и запутанней.
Отвесные бока скалы переходили в гладкие каменные стены с высокими и узкими окнами. К монастырю вел неширокий арочный мост, перекинутый через пропасть. Первым гостем, судя по всему, Всеслав не был. Кто-то впереди уже прошел по мосту и входил в распахнутые ворота. Высотобоязни у Лунина не было, однако и «альпинистскими позывами» он никогда не страдал. Вот и сейчас он с неодобрением рассматривал горбатую спину моста. Последним гостем, кажется, ему тоже не суждено было стать: позади послышались голоса, приглушенные густым кустарником. Всеслав вздохнул и неспешной, но подчеркнуто беззаботной походкой направился к монастырю. Он старательно смотрел только вперед и почувствовал облегчение, когда ступил на ква-дратную площадку перед воротной башней.
У распахнутых дубовых створок стояли два монаха в длинных темно-вишневых одеяниях с широкими рукавами и откинутыми на спину капюшонами. Всеслав предъявил им пригласительную открытку, они с уважительным поклоном указали на вход.
За воротами оказался небольшой мощеный дворик с фонтаном в центре. («Откуда столько воды на скале?» – изумился Всеслав.) Рядом с фонтаном – гряды идеально квадратной формы, засаженные лекарственными растениями. По левую руку тянулся ряд одинаковых дверей в спальные помещения, по правую - размещались кухонные и хозяйственные постройки. Впереди возвышался храм.
Ландыш вчера выстирал рясу, но она за ночь просохла не до конца, сыроватый капюшон неприятно холодил шею. В общем-то, терпимо, только на сквозняки выходить пока не стоит. Старшина Лук распорядился, чтобы служки Ландыш и Полынь, монахи Подорожник и Рогоз сопровождали посетителей монастыря, показывали им все, что те пожелают осмотреть, и давали разъяснения.
-Среди гостей будут два человека, достойных особого уважения. –сказал старшина Лук. –Одна пожилая женщина, не будучи врачом, силой духа излечила более полусотни прикованных к постели больных. А другой мужчина впервые в истории медицины поднял со смертного одра ребенка с раком крови.
Сегодня – особый день. Ровно десять лет назад Буцзасахук Зэ, бывший инженер экспериментального завода сельскохозяйственного машиностроения переступил порог монастыря ордена Целителей и стал служкой Ландышем…
…-Сколько дней пьешь? -спросила Эса, брезгливо сдвигая ногой бутылки.
-Тре…тий… -ответил Зэ, -Или ше… шестой… не помню…
-Все понимаю. Тебе очень тяжело. Но разве этим горю поможешь? Соберись, наконец, Зэ. Родителей не вернуть, так не губи же себя.