Чёрная Пешка

Саракшианцы, как на Архипелагах, так и на Континенте представляли человека именно как существо, неотделимое от живой природы, связанное с нею, сотворенное многими миллионами лет эволюции жизни. На Саракше всегда с очень большой неприязнью относились к политическим течениям и учениям, призывавшим радикально и произвольно изменять социально-экономические отношения, политический строй, что впоследствии, якобы, должно было автоматически привести к «появлению нового человека». Задача заключалась, по мнению саракшианских философов совершенно не в том. Попытки насилия над природой (и человеком, как органичной ее частью) не могли закончиться ничем хорошим. Единственно разумной с точки зрения приверженцев биополитики была деликатная помощь природе в расстановке людей по самой природой определенным для них местам.

Всеслав прочитал это, задумался, вернулся на пару страниц назад, прочел еще раз. Гм! Постепенно становится понятным, почему в 2090–2100 гг. по земному календарю в разных государствах, вошедших в Островную Федерацию, сторонники практического применения принципов биополитики стали объединяться в различные политические организации.

В 2107 г. (опять же согласно летосчислению Земли) инженерами Республики Дзагга были сконструированы приборы, названные детекторами биосоциальной принадлежности, а годом спустя объявила о своем создании Партия Биосоциалистов-революционеров (ПБСР), вобравшая в себя всех желавших реализовать идеи Цаохи Дзи и Дазанцу Са. Лозунгом партии стали слова: «Справедливость и Разум!» ПБСР провозгласила, что исповедует самостоятельную и органичную идеологию социальных и политических ценностей и собирается на базе биополитики помочь рождению рационально устроенного общества: «Наша партия — не архитектор нового социума, а его повитуха!»

Всеслав отложил книгу и задумчиво посмотрел в окно. Монотонное гудение двигателей убаюкивало. В самом деле: может быть вздремнуть?

Старинные ксеноновые фонари. Шелест мелких волн за парапетом. Негромкая музыка где-то неподалеку. Всеслав сидел, крепко прижав к себе медвежонка и смотрел, как мелкие ночные бабочки суетятся вокруг ламп.

Внезапно за спиной лязгнуло, обрушилось. Мишка дёрнулся, Всеслав, точно выстреленный из рогатки, отскочил прочь и оглянулся. На каменных ступенях жирно поблескивал воронёными стволами и лакированными прикладами холм разнообразного оружия высотой в человеческий рост.

Мальчик осторожно подошёл, присел на корточки. Потянул за ремень автомата. Тот не хотел вылезать из кучи, цеплялся за другие смертоносные предметы.

— Игра в бирюльки. — заметил Мишка. — Тянуть не умеешь.

Тогда Всеслав дёрнул сильнее и немецкий М-40 времен Второй Мировой выскочил из груды винтовок, ручных пулеметов и карабинов. Отставив ствол в сторону, Всеслав нажал на спусковой крючок. Послышался сухой щелчок.

— Не заряжен. — спокойно прокомментировал медвежонок.

Был извлечен массивный браунинг. Щелчок.

— Не заряжен.

Автомат Калашникова. Тот же результат.

— Ну, и долго ты будешь чепухой заниматься? — поинтересовался плюшевый друг. — Пойдём-ка лучше.

— В самом деле. — согласился Всеслав. — А куда?

— Прямо. И побыстрее.

— «А здесь, знаешь ли, приходится бежать со всех ног, чтобы только остаться на том же месте! — произнесли вдруг в кустах. — Если же хочешь попасть в другое место, тогда нужно бежать по меньшей мере вдвое быстрее!»

— Что это? — недовольно спросил Мишка.

— Это «Алиса в Зазеркалье». — тут же ответили из кустов.

— Учтём. — проворчал медвежонок.