Чёрная речка. До и после (К истории дуэли Пушкина)

Есть и ещё одна важная новость, надеюсь, ты передашь её моим родным с предельной деликатностью: скончалась московская тётушка[107], и на днях я совершенно случайно узнал об этом. Я был в обществе молодых людей и, обратив внимание, что один знакомый носит траур, машинально поинтересовался, кого он потерял. Он отвечает, что умерла его двоюродная бабушка, и рассказывает о покойной множество историй, да с такими приметными подробностями, что я словно узнаю характер дорогой родственницы; тогда я говорю ему: «А знаете ли, дорогой мой, ваша тётушка была невероятно похожа на мою, что живёт в Москве?» Представь наше с ним удивление, когда я назвал имя старушки, а он говорит: «Так это и есть моя тётушка, она недавно умерла, и я до сих пор не знаю, оставила ли она мне что-нибудь по завещанию, зато теперь касательно наследства стало ясно одно, что среди наследников появился ещё один кузен, о котором я и не подозревал; ну, поскольку во всём нужна определённость, я напишу в Москву и попрошу копию завещания».

Вообразите мою радость — позавчера возвратились Салтыковы[108]. Вера стала ещё толще, а Пьер и выглядит лучше, и в добром настроении, он привёз на тридцать тысяч рублей разного оружия, вещей, поистине великолепных. Она подарила мне прекрасную пенковую трубку из Вены, я в самом деле весьма рад их приезду, они такие славные люди.

Едва не запамятовал рассказать, какие сведения я получил о сестре мадам Жувальд[109].

Вот что я разузнал: она вышла замуж за месье Рузо [?], поступившего на службу в России. Кажется, что то ли они не ладили между собой, то ли муж нуждался в деньгах, но суть в том, что он её продал месье Жувальду, который был безумно в неё влюблён. У них родилось двое детей, которые чувствуют себя хорошо, она же в прошлом году умерла; всё это я узнал от Ленского, он близко знаком с месье Жувальдом и виделся с ним меньше месяца назад. Тот приезжал в Петербург по делам, связанным со смертью жены.

Жан-Вер просит передать, что не пишет тебе в этот раз, так как у него нет для тебя ничего интересного, если не считать того, что во время последнего выхода[110] Император, а также Императрица много расспрашивали о тебе и интересовались, когда ты вернёшься. Со мною Император тоже был чрезвычайно любезен и беседовал добрую четверть часа к неудовольствию многих снедаемых завистью лиц.

Я мог бы рассказать ещё о многом, но оставим это до следующего раза, через несколько дней я снова напишу тебе и Нанин, а пока что передай им мои наилучшие пожелания.

Обнимаю тебя так же, как люблю.

Ж.Дантес

Не знаю, сумеешь ли ты разобрать конец письма, но я так хочу спать, что просто с ног валюсь, и почти ничего не вижу.

Петербург, 8 декабря 1835.

XV

Pétersbourg, le 19 Décembre 1835

Je suis sûr, mon cher ami, que tu diras en recevant ma lettre qu'il vaut mieux tard que jamais et je l'aurai un peu mérité, car voilà déjà longtemps que je ne t'ai pas écrit de ces grandes lettres qui du reste (quoi que tu dises pour m'encourager) sont mal écrites et fort mal tournées, mais qui du moins ont le mérite de reproduire fidèlement tout ce que je ressens lorsque je pense à toi. Nous avons eu une quantité d'exercices et de répétitions de parades pour une bande d'autrichiens auxquels les manœuvres de Kaliche n'ont pas suffi et qui viennent encore à Pétersbourg pour nous regarder comme des bêtes curieuses et pour attraper des cordons; et puis j'avoue que les plaisirs ont aussi été un peu cause de ma paresse; le jour exercice, la nuit bal, de sorte que j'ai passé ces quinze jours à dormir chaque fois que je ne faisais ni l'un ni l'autre. Ne me gronde pas par ta prochaine lettre de m'être un peu trop amusé, mais maintenant que tout est fini, je te dirai qu'il m'a bien fallu rattraper un peu le temps perdu, car je suis resté deux mortels mois dans ma chambre à me soigner et à avaler des drogues, chose qui [n'] est nullement divertissante. Aussi maintenant Dieu merci je ne souffre plus du tout, il est vrai que je suis couvert de flanelle comme une femme qui relève de couches, mais ceci a le double avantage de me tenir chaud, puis de remplir le vide de mes habits qui sont devenus comme des sacs car j'ai maigri d'une manière extraordinaire; j'espère que tu dois être content, je ne ménage pas les détails. Je vais aussi te donner un aperçu de ma manière de vivre; je dîne tous les jours à la maison, mon domestique s'est arrangé avec le cuisinier de Panine qui me fournit déjeuner et dîner, très bons et très copieux, pour 6 roubles par jour, et moi je suis persuadé que c'est le peu de variété dans ma cuisine qui me fait beaucoup de bien, car mes maux d'estomac ont presque totalement disparu. J'ai été excessivement content de mon domestique pendant ma maladie. Il a eu le plus grand soin de moi, et je me le crois sérieusement attaché, mais il est d'une bêtise et d'un entêtement quelquefois révoltant; ce qui compense encore ces deux défauts c'est qu'il est parfait honnête homme, et ces hommes-là sont rares à Pétersbourg.