Чёрная роза [СИ]

Тем временем Йори, решившись, шагнул в темноту. Подбадривая себя мыслью, что брат и остальные рядом, он неотрывно глядел на пятнышко света — такое маленькое и беззащитное в кругу смыкающейся темноты. Оно плясало по стенам, выхватывая всё те же почерневшие деревянные панели.

Эмиль, сделав шаг вперёд, неожиданно замер и присвистнул, обшаривая светлым пятнышком пространство перед собой:

— Да тут целая комната!

Йори, чьи глаза уже относительно привыкли к темноте, разглядывал смутные очертания мебели. Луч фонарика давал увидеть лишь отдельные фрагменты, никак не складывавшиеся в целую картинку: полуразвалившийся каркас обгоревшей кровати, почерневшие, готовые рассыпаться холсты…

Внимание младшего близнеца привлекло неожиданно мелькнувшее где-то в углу странной комнаты белое пятно. В первое мгновение сердце заколотилось быстрее, а дыхание перехватило от испуга: он решил, что там притаился призрак. Но нечто в углу не двигалось, и Йори сообразил: это… мольберт. Простой мольберт с накинутой на него тканью, отчего-то не закопчённой и чёрной, как всё остальное в этой комнате, а ослепительно-белой. Казалось, она даже светилась в темноте, и не нуждалась для этого в свете фонарика.

Йори сделал шаг в сторону мольберта, протянул руку — и коснулся ткани. Та отчего-то оказалась тёплой, как кожа живого существа, и мягкой на ощупь. Тепло проникало внутрь, не давало бояться и думать о плохом. Сжимая в руках мягкую ткань, Йори зажмурился. В голове хаотично кружились обрывки воспоминаний: вот он берёт эту же ткань, накидывает её на мольберт… Те же пальцы, привыкшие держать кисть, и старая картина, которую он когда-то нарисовал и оставил здесь. В своём доме, в старой мастерской.

Его стыдились. Его спрятали от людей, как прячут ненужную, старую вещь. Этой вещью никогда не воспользуются, а значит, можно положить ей на самую дальнюю полку, какая только найдётся в доме. Йори открыл глаза и моргнул, не понимая, отчего по щекам покатились слёзы. Ведь пленник этой комнаты — не он сам, не кто-то, кого он знал. Откуда тогда эти воспоминания?..

На плечо легла рука, и Йори даже не обернулся: откуда-то он знал, чей голос сейчас услышит.

— Не плачь, — призрак незнакомца, ранее приходивший в Жемчужную Спальню, был осязаемым, будто живой. Йори знал, что это именно тот молодой человек, а не кто-то другой. Знал он и то, что остальные не видят явившегося духа, иначе бы Эмиль не упустил бы шанс пощёлкать фотоаппаратом.

— Это был ты? — негромко спросил Йори. Призрак понял — и кажущаяся такой настоящей ладонь сжалась на плече чуть сильнее:

— Это моя комната. Мой мир, если угодно. Я не хотел, чтобы кто-то приходил сюда, но раз уж ты здесь… Будь первым, кто узнает правду. Картина… Просто посмотри на неё и, может быть, поймёшь.

— Эй, да там мольберт! Похоже, отлично сохранился! — заорал Эмиль, и Йори вздрогнул: его плеча больше никто не касался. Вдохнув поглубже, он сдёрнул ткань с мольберта, после чего недоумённо уставился на картину.

Картина на первый взгляд казалась абсурдным хаосом переплетённых линий и фигур, и даже свет фонарика не помогал лучше разобрать, что именно на ней изображено. Но затем Йори присмотрелся: картина просто была заляпана краской, будто кто-то пытался скрыть изначальное изображение. Прямо под его взглядом пятна краски съёживались, впитывались в холст, исчезали — и яснее становилась изначальная картина. По бокам, словно обрамляя фигуру в центре, стояли десять женских силуэтов; в центре же виднелась молодая девушка в платье с оборванным подолом. За её руки и ноги цеплялось нечто, сначала принятое Йори за ветви деревьев. Но, чем дольше он смотрел, тем ярче проступали силуэты странных созданий, окруживших девушку, и тем мрачнее казался пустой, слишком живо прорисованный взгляд.

— Ничего себе! — Эмиль всплеснул руками. — Это, кажется, одна из дочерей Элинор. Вроде бы старшая. А по бокам… наверное, сама Элинор и остальные девочки. Но я точно не знаю, нужно показать тёте, и…

Неожиданно картина вспыхнула, будто кто-то поднёс к ней спичку. Огонь полыхал совсем рядом, но — вот парадокс — не испускал света. Ансоберт, кажется, вскрикнул: он-то ещё не привык к мистическим происшествиям вроде этого. Хару вновь поёжился, и даже Эмиль, кажется, потерял дар речи, наблюдая, как осыпается на пол пеплом недавняя картина, как исчезает явившийся из ниоткуда призрачный огонь. С трудом сбросив с себя оцепенение, племянник директрисы севшим голосом прошептал:

— Чувствуете? Дымом пахнет.

— Естественно, — вернулся в своё привычное ворчливое состояние Ансо. — Позволь напомнить, тут пару секунд назад картина горела. Разумеется, будет пахнуть дымом.

— Да нет же! — раздражённо воскликнул Эмиль. — По-моему, снаружи что-то горит!

Не сговариваясь, все четверо бросились прочь. Йори, задержавшись лишь на пару мгновений, смерил долгим взглядом кучку пепла, оставшуюся от картины, после чего бросился следом за остальными…

Глава XXXIV: Убийца или жертва?.