Чёрная шляпа (СИ)

— И акулы, кусающие за задницу, — загоготал Герман.

— Кто ещё из нас кайфолом, — хмыкнула Риша.

— Да ну вас, — сказала я, — Я спать.

— Да ты чего? Сейчас же самый кайф, — затормошила меня Мира, — Скоро рассвет будет. Это всегда так!

— Рассвет лучше встречать на вершине горы, — сказала я, — Укрытой пледом, с кленовым сиропом в руках, глядя на простирающиеся внизу лес. Вот там рассвет — само доказательство того, что ты жив. А на здешние рассветы я насмотрелась.

— И много ты на них смотрела? — спросил Дейл.

— Почти каждую ночь, — махнула рукой я, — Всегда ждала его с замиранием сердца как избавление.

Символ наш — рассвет, а гимн — вечерняя песнь соловья.

Откуда я знаю эти строчки? Кто-то нашептал мне их ночью, стоя у изголовья кровати. Или не у изголовья кровати? В любом случае, этот кто-то очень хотел, чтобы я их услышала и запомнила.

— Гляди, уже небо вдали светлеет, — сказала Риша, — Я с самого детства смешивала краски, пытаясь получить такой же цвет. Но у меня ничего не получалось. Всегда какой-то мутный выходил.

— Что поделать, природа не наградила тебя истинным гением художника, — подтрунил над ней Герман.

— Не бывает неталантливых художников, — сказал Дейл, — Бывают просто криворукие. Или уникальные. Но всем нам есть, что сказать и показать.

— Пожалуй, ты меня вдохновил нарисовать картину. Я давно хотел осуществить этот замысел, — с комичной серьёзностью сказал Герман.

— Правда? — обрадовался Дейл.

— Да. Я нарисую сортир и чпокающихся… — начал было Герман, но тут же схлопотал подзатыльник от Риши.

— Хватит ахинею нести, — прошипела она, — Ты хоть когда-нибудь бываешь серьёзным?!

— Чего?  — опешил Герман, — Обижаешь! Я?!  Да никогда!

Я встала и отошла от других, застегнув отлетевший ремень сапога. Вдали занимался рассвет. Запел соловей. Стало светло и тепло. Тучи ушли к другому концу неба, туда, где всё ещё ночь. Вдали колыхались деревья., а за ними что? Вот бы превратиться в одну из птиц, прямо сейчас пролетающих у меня над головой, и посмотреть, что там, далеко-далеко, куда не достает мой взор.

Я раскинула руки в стороны и закрыла глаза. Как по команде, поднялся ветер, хлопая плащом, развевая подол юбки и волосы, он огибал моё тело, заставляя кожу покрываться мурашками от холода. Холодный, мокрый осенний ветер, несущий в себе дыхание пока ещё спящей зимы. Я не чувствовала своих ног. Быть может, я уже стала птицей, и если я взмахну своими руками-крыльями, то поднимусь в воздух?

БОЛЬ

Запульсировало в висках. Всё стало красным. Превращение неудачное. Может, я превратилась в пробегающую мимо бродячую собачку? Или…

Сорок ног и размывающаяся граница между светом тенью. Ни глаз, ни ушей, ни кожи, ни волос, только тело-гармошка. А вокруг всё такое огромное и непонятное. Тёплая земля, сладкие корешки, гигантская трава и множество муравьёв, снующих куда-то и не замечающих меня. Они не слышат меня, потому что говорят на языке ароматов. А я не слышу их. Не слышу и крылатых злобных жуков, и слепых бездумных червей, и мерзких мух. Я не слышу ничего, чувствую только сотрясение земли и смертельную опасность. Надвигается что-то непостижимое, топая ногами и сотрясая воздух. Я бегу. Куда бегу? Ноги путаются. Пытаюсь закричать, но как я могу? Ни зубов, ни я зыка, ни гортани. Только жалкие подобия челюстей. Хитиновая нелепость.

— Ну ты и дебил! И что нам теперь делать?!

— Я-то тут причем?! Сказал же, что ничего ей не давал!

— Ну да, ну да, конечно! Оправдывайся!

— Знаешь что?! Мне уже надоело, что ты мешаешь меня с грязью!

— Кто ж тебе виноват, что ты меня постоянно провоцируешь?!

Я не выдерживаю.

— Заткнитесь! — кричу я.

Они в изумлении уставились на меня. Розовые косички, рваное каре, конский хвост и черные лохмы. На меня обрушивается град вопросов.

— Ты в порядке?

— Что это было?

— Ты что-то приняла?

— Ты идиот! Она ничего не принимает!

— Может, отвести тебя к врачу?

— Ага, в психушку, ещё скажи, сдать!

— Я не…

— Шляпа.

Четыре пары глаз вопросительно уставились на меня.

— Дайте мне мою шляпу.

— Ты в душ тоже ходишь с этой шляпой? — хмыкнул Герман, но всё-таки подал мне её.

— Спасибо, — сказала я, надев её, — Какой сегодня день недели?

— Понедельник, — удивленно сказала Риша, — Ты точно в порядке, Клэр?

— А разве я говорила, что в порядке? — огрызнулась я, — Значит, сегодня в школу…

— То есть ты только что отрубилась с блаженным выражением лица, и первое, что тебя волнует — это школа? — ехидно спросила Мира, скрывая нотки беспокойства.

— Пойдёшь? — спросила Риша.

— Прогуляю, — сказала я, — Нет ни сил, ни желания туда идти.

— Я тебя отмажу, — сказал Дейл.

— Нет уж, — оскалилась я, — Ты пойдёшь со мной.

— Ну, тогда я пошла, — сказала Риша, — Спать хочу ужасно. Если что-то нужно — звони.

— Мне не с чего, — усмехнулась я.

— Тогда приходи, — замялась Риша, — Адрес помнишь? Ну вот… Если что, у меня антидепрессанты есть. Брат может рецепт палёный достать.

Риша ушла, махнув на прощание рукой. Герман и Мира тоже разбрелись в противоположные стороны.

— Эта компания кажется крепкой, но, если приглядеться, то не такая уж, — заметил Дейл.