Чёрная сова

Это можно было считать юмором и проявлением высоко приподнятого духа. Репьёв поставил сковороду на колени, взял ложку и стал жадно есть холодную, с желтоватым застывшим жиром тушёнку. Даже фуражку забыл снять, и она ходила ходуном от мощной работы челюстей. Зубы у него были белые, крепкие и крушили подсохший хлеб, как жернова, перемалывая его с мясом.

— А ты что стоишь? — спросил с набитым ртом. — Ешь давай... Или не можешь?

От вида чужого аппетита появился и свой. Терехов тоже взял ложку, но глотать было ещё больновато.

— Наряд задержал эту парочку, — вдруг сообщил Репьёв скучным голосом. — Пытались уйти в Монголию... В колючке запутались, сигналка сработала.

Андрей понял, о ком идёт речь.

— Это я виноват, — шёпотом признался он и замолк.

Если бы понёс ересь про свои «мыслеформы», однокашник подумал бы, что Терехов спятил.

— Они тоже на тебя все валят, — подтвердил опасения Репей. — Будто жили и не замечали друг друга... Тем более этой... как её? Шаман надавал имён! Не имена — собачьи клички. Ведь ещё заставил паспорта сменить! Ну как её?

— Макута, — шепнул Терехов.

— Этой Макуте мужики вообще не нужны. Она сама мужик, ей бабу подавай. В детстве, говорит, порнухи насмотрелась... Мешков-то сам себе жён не выбирал. Ему старшая подыскивала. Как её?

— Дарута...

— Вот эта самая Дарута и подыскала себе мужа! Змеиный клубок, честное слово! А тут Макута втрескалась в мужика, первый раз! Но каков хохол-то этот? У шамана жену увёл! Младшую, любимую... Кстати, тоже на тебя валит. Мол, ты надоумил, внушил... Всё равно герой!

Он перестал есть, вдруг отставив сковородку, достал платок и аккуратно вытер рот.

— Ты мне вот что скажи: чего шаману надо было от тебя? Только честно.

— То, что и тебе, — прошептал Андрей. — Но это сначала...

— А потом?

— Потом картину просил, «Слияние» называется...

От столь долгого шёпота заныло в гортани.

— Картину? — изумился Жора. — На что ему картина?

— Не знаю...

Было заметно, это сильно озадачило однокашника, ввело в недоумение, поскольку он начал размышлять вслух:

— Если только её картины обладают какими-то свойствами... Медитировать собрался? Лечиться? Но ведь это же плацебо, слабое утешение. Картиной силу не вернёшь! — Репей опомнился, снял фуражку. — Эти беглецы говорят, что Мешков полностью утратил свою шаманскую силу. Оно и заметно: свита его распоясалась, жёны вообще с ума посходили. Раньше он всех в кулаке держал... Кстати, приехал в Кош-Агач и первым делом в райотдел, своими руками сдал старшую жену... Ну, как её?

— Дарута, — опять подсказал Терехов.

— Ишь ты, всех шаманских жён знаешь! — ухмыльнулся Жора. — Сдал эту Даруту с потрохами. Для него любовь двух жён как гром среди ясного неба. Он себе жён набрал, чтобы подпитываться энергией. Вот они и в самом деле шаманки. А тут ему вентиль перекрыли! Говорят, он всё время задавал вопрос: а кто из них любит меня? Не хилый вопрос многожёнца! Так что жди, следователи приедут.

Средняя жена его, Лагута, тоже показания дала, мол, шею тебе заштопала. Вот, наверное, довольная! Гарема больше нет. Единственной и неповторимой стала! Она, и правда, единственная здравомыслящая. У них даже совместный ребёнок...

Андрею только теперь пришло в голову, отчего Репьёв цветёт и пахнет, и отчего не спирт пьёт, а мясо ест: его соперник терпел одно поражение за другим! Можно сказать — в одночасье свергся с пьедестала, рухнул и стал не опасен.

— Да, кстати, ты здесь работы закончил? — спохватился он. — Тебя же перебазировать надо?

— Надо, — признался Терехов.

— Сейчас зацепим, перетащим... Ты со следователями разберись пока, уже на новом месте, а вечерком я подскочу.

Теперь даже от шёпота отдавалось в горле.

— Не хотел заявлять...

— Хотел не хотел, менты сами возбудили дело, — отрезал Жора. — Покушение на убийство, тяжкие телесные. А если ты голос потеряешь, Шаляпин?

— Дарута психически больная...

— Пусть прокуратура и разбирается! Вечерком ты свою кобылу мне дашь?

— Зачем?

У Репьёва все-таки оставалась совесть: когда врал, не смотрел в глаза, говорил в сторону.

— Вспышку над горами видел? Зарево? И дымный след?

— Видел...

— Ступень от ракеты упала. Приказали найти, солдат послал... Службу надо проверить.

И только сейчас до Терехова дошло: если Мешков потерял шаманскую силу, то нет на путях в чертоги его заклятий. Заклятий, в которые, несмотря ни на что верил Репьёв и много раз безуспешно пытался их преодолеть. Видимо, вздумал и на сей раз попытать счастье, самому отыскать бункер. Если это так, то в услугах однокашника он больше не нуждался.

Жора тут же и подтвердил его догадку:

— А тебе, Шаляпин, будет ещё особая благодарность и награда. Здорово ты тут накамлал! Правда, по горлу чиркнули, но шкура заживёт! Ты и в самом деле великий шаман!

И впервые за всё время искренне расхохотался.

Глава 28