Чёрная вьюга

Для вящего соответствия Беня постарался представить себя на месте того, а для полноты картины весьма разумно организовал себе пресловутое застолье. Но поскольку пить в одиночку это грех куда страшнее даже соблюдения библейских девяти заповедей, то поразмыслив немного, жестом фокусника он извлёк откуда-то из небытия великолепную парочку.

Если ошарашенный Петька смущал взор революционными шароварами и своим просто потрясающим идиотизмом, то Василий Иванович грозно хмурил бровь и многозначительно крутил ус. И вообще, новообрящие тут же уставились на сиротливую поллитру с таким грозным видом, будто тут им собрались нанести смываемое только кровью оскорбление.

– Понял, понял, – Беня покладисто поднял руки в жесте mea culpa и тут же сноровисто организовал сбитый из карельской берёзы целый ящик Столичной, приятно радующий взгляды ровным строем бутылок и своей пока затаённой мощью. Понятное дело, ко всему этому и пресловутые курка-сало-яйка…

Бедный чёрт! Знал бы он только, с кем связался! Спустя совсем недолгое время ему пришлось озаботиться и бочонком оковитой, и пластиковой упаковкой Выборовой, астраханской воблой под Жигулёвское, и даже жестяной с краником ёмкостью скандинавского Аквавита. Потому и неудивительно, что уже через всего какой-то час Беня в будённовке набекрень и с пулемётными лентами крест-накрест впалой груди слёзно умолял Чапаева записать его добровольцем в ряды Первой Конной.

– Да я любого попа за версту чую – сердцем! А давай ещё шнапса хряпнем и пойдём Зимний брать, а? Ну как же это, такое дело – и без меня обошлось? – Бенджамин искренне расстроился и даже заплакал горючими, насквозь прожигающими тельняшку слезами.

Василий Иванович ещё хмурился и сомневался, хотя сердобольный Петька и агитировал его дать шанс оказавшемуся вполне пролетарского происхождения Бене.

– Дык, комдив – ну и что с того, что чёрт? Тоже эксплуатируемый класс, как ни крути. Трудовой элемент, вот! Вечно у котлов со смолой да при сковородах, весь в чаду… Зато всех этих беляков и торговцев опиумом для народа он враз на чисту воду повыведет! – Петька покачнулся, но пролетарской чести не уронил – его разливающая сакэ рука не дрогнула даже на миллиметр.

Всех вовсе не малость передёрнуло от отвращения – рисовая водка и по жизни не обладает особыми вкусовыми достоинствами, а уж если её пить как положено, в подогретом виде – да ну, что с них, узкоглазых, взять? Азия-с!

А весёлый донельзя Беня уже доставал из небытия мексиканскую текилу и соль, объясняя, что этой смесью обычно травят тараканов или красят заборы – пять капель на ведро воды, и вообще…

Проснулся он от жуткого холода во всём теле и того мерзкого ощущения, будто в пересохшем как пустыня рту отметились все коты и кошки этой части вселенной. А ещё от непреодолимого чувства, что если он сейчас хотя бы шевельнёт гудящей исполинским колоколом мутно-зелёной головой, то весь мир взорвётся в пароксизме бухающей в виски боли.

Но блеснул в свете Вифлеемской звезды запотелый трёхлитровый бутылёк огуречного рассола, накренился над судорожно передёрнувшимся туда-сюда кадыком, и оказал он своё воздействие. Судорожное передёргивание, и вот уже слегка оживший страдалец вздохнул расслабленно и даже осознал себя Беней.

– Так вот он в чём, кайф! – возликовал он и снова приложился к вожделенной ёмкости. – Правду говорили у нас в люфтваффе, что лучше связаться с бабой, чем с русскими…

Он ещё что-то ворчал и стенал, но затем поковырялся в ухе когтистым пальцем и таки привёл свои ставшие набекрень мозги в должное соответствие с правилами приличия.

– И вообще, что я тут делаю? – воскресший из почти мёртвых Бенджамин огляделся, осторожно ворочая тут же загудевшей головой и почёсывая в задумчивости то место, из которого у каждого порядочного чёрта растёт хвост.

Так и осталось неизвестным, куда он направлялся первоначально, но сейчас слегка заплетающиеся ноги понесли его в ту сторону, где уже разгоралось неистовое багровое сияние. И именно тогда бессонная ополоумевшая История, втихомолку облегчённо вздохнув, направилась по чуть другой колее…

Наверное, у стоявших стражу огненных элементалей нынче был просто несчастливый день. Ведь если засучив рукава пошарить по вселенным, наверняка где-нибудь найдётся мир, где именно сегодня на календарях значится пятница, и к тому же тринадцатое. Потому что заявивишийся сюда из неназываемого чёрт оказался зол и сердит, как тысяча его же, пресловутых. И не успели величественнные и весьма могучие сущности толком опомниться, как их всех скопом знатно отметелили и расшвыряли в стороны…

– Чего буянишь, Светозарный? – бог огня сделал ход конём в той бесконечной шахматной партии, которую он разыгрывал сам с собою, и с неодобрением воззрился на худого и нервного типа, который объявился перед ним с тою непостижимою ловкостию, которая так и заставляла вспомнить про явление не-его народу.