Чёрное. Белое

Время после этого инцидента тянется как ириска из моего детства – медленно и тягуче. Мужчина самостоятельно решает, что в качестве компенсации за неудовлетворение его желаний ему доступна опция прикасаться ко мне больше и настойчивее, а я, старательно пряча брезгливость за тающей улыбкой, стараюсь незаметно увеличить расстояние между нами. Только он, словно магнит, снова приближается ко мне, а я опять отодвигаюсь, пока пути к отступлению, а именно длинна дивана, не заканчиваются.

За первым коктейлем следует второй и третий, и я, изнемогая от посягательств своего фривольного гостя, которого, похоже, забавляет странная дерганая девушка, молю о том, чтобы диджей быстрее назвал мое имя, и я могла уйти.

Наконец это свершается, и я, как пружина, прорывающая ткань старой обивки, подскакиваю с дивана и направляюсь к сцене.

Исполнить во второй раз танец оказывается легче. Я опять абстрагируюсь, закрываю глаза и раздеваюсь на глазах присутствующих. Но собрать деньги – для меня все также одно из самых неприятных занятий, и прикосновение к моему телу чужих рук вызывает противную дрожь и отвращение, видно я точно не из семейства кошачьих, и чужие ласки мне претят.

Как только сборы податей завершаются, я вылетаю из зала и иду в убежище гримерной переодеться и набраться сил для продолжения нескончаемой ночи.

В этот раз к успокоительной бутылке я не притрагиваюсь, да и выпитым коктейлям веду счет, потому что вариант уснуть на диване и проснуться в квартире Марка меня не устраивает.

Едва я снова вхожу в зал, как опять становлюсь свидетелем того, как умело Злата «разводит» гостя. Следуя наставлениям Мегеровны – смотреть и учиться, я останавливаюсь невдалеке и слушаю чарующий голос девушки:

– Ты знаешь, я на массажи никогда не хожу. Но ты мне очень нравишься. Давай ты закажешь мне два коктейля, я напьюсь и буду такая пьяная… И тогда ты меня точно уговоришь.

Свои слова она чередует с улыбками, ужимками и прикосновениями к мужчине, и его крепость быстро поднимает белый флаг.

– Официант, два коктейля. Повтори.

Усмехаюсь, иду дальше, все еще не отпуская забавную картинку, и натыкаюсь на кого-то твердого и вкусно пахнущего.

– Извините, – пищу я, поднимаю глаза и застываю с полуулыбкой на губах. Марк.

– Сегодня опять напьешься и поедем ко мне?! – холодно спрашивает он.

Нет, это просто невозможно! Отвратительный человек! Но вместе со злостью, впрыснувшей свой яд в мою кровь, я почему-то вспоминаю картинки сегодняшнего утра: мы в одной постели, его запах, моя реакция; он в одних боксерах, его красивое тело, мое смущение; мы в лифте… Наверно, я вдохнула слишком много его запаха, если меня так понесло, или я уже много выпила?! Встряхиваю головой, избавляясь от его чар, напоминаю себе все его неприятные слова и поступки и убежденно восклицаю:

– Никогда больше этого не будет!

Мужчина усмехается мне вслед, а я целеустремленно направляюсь прочь.

Сегодняшний вечер оказывается не таким удачным, мне приходится вынести еще одно посягательство на мое тело, станцевать на сцене снова, и, когда стрелки наконец приближаются к долгожданной отметке, я одна из первых спешу на выход и получаю свой конверт.

Заглянув туда, я невольно разочаровываюсь – нет даже пяти. Оказывается, к хорошему привыкаешь мгновенно!

Маргарита, удивленно приподняв брови, бросает мне:

– Сегодня у тебя лучше, чем вчера!

Растерянно смотрю на нее и пытаюсь соотнести сумму, переданную мне Марком, сумму, лежащую сейчас в конверте, и ее слова. Не сходится! Вспыхнув, загораюсь, как готовая к взлету петарда – Марк.

Управляемая гневом, иду насколько возможно быстро в неудобной для этого обуви в сторону кабинета босса, очень надеясь, что застану его там.

Стучаться в данной ситуации мне кажется глупо, и я, как ураган, врываюсь в помещение.

– Зачем?! Что вам от меня надо?! – воплю с порога ему в спину и смотрю, как мужчина надевает пиджак. Скорее всего, он собирается уезжать.

Когда мы встречаемся глазами, мой пыл немного стихает, но я по-прежнему еще ощущаю в крови остатки распространившейся злости, а в моем взгляде мерцают яростные фейерверки.

– Ты о чем?! – летит спокойно и невозмутимо, и меня накрывает новый виток возмущения.

Тряся конвертом, я эмоционально повышаю голос:

– Я про деньги.

– Угомонись! Мне нужно было разменять купюру, и я воспользовался твоими банкнотами. Уж прости, не спросил разрешения – ты была без сознания! И без сдачи вернуть не вышло.

– Я не верю ни одному вашему слову!

У меня нет доказательств, чтобы швырнуть ему в лицо, и я знаю, что голословные обвинения недопустимы для любого подядочного человека, но сейчас рядом с ним я не то, что не в состоянии сохранить хотя бы блеклую видимость себя самой и вести себя благоразумно, сейчас рядом с ним я превратилась в ту неудержимую, невоспитанную девчонку, какой была когда-то в детстве. Девчонку, которая жила исключительно своими эмоциями и говорила первое, что приходило на ум, не щадя собеседника. В ту Асю, что столько лет искореняла из меня мама.