Чёрное копьё

Зажмурившись, хоббит постарался как можно чётче представить себе голубой камень. Пламенная бабочка была сущностью хоббита, его таинственным двойником — настало время ей разорвать тенёта и отправиться в путь. Воля хоббита гасила одну за другой посторонние мысли, сосредоточившись на камне и только на нём одном. Это оказалось непросто: точно острые иглы, непрошенные чувства рвались со всех сторон в сознание — и отступали, ломаясь о крепкий барьер его собственной воли. И вот мало-помалу ему стало казаться, что камень словно бы растёт, увеличивается, заслоняя собой золотую оправу, становятся видны необычайно сложные радужные переплетения огневеющих нитей в теле и крыльях мотылька. Превозмогая головокружение, Фолко заглянул за край уступа, на котором, оказывается, сидит это существо, — у него перехватило дыхание, но дурнота тотчас прошла, ибо камня больше не было! Под лазурным небесным куполом парило сказочно прекрасное существо, похожее на пламенного орла. Фолко перестал ощущать собственное тело; в лицо дул свежий ветер, словно хоббит вновь оказался в том приснопамятном сне, увиденном на пути в арнорскую столицу, — с лёгким шелестом расправились незримые крылья, и он взмыл вверх.

Его великолепный поводырь мчал перед ним, рассекая воздушные толщи; и чей-то голос, трезвый и спокойный, начал нашёптывать хоббиту:

«Два дня пути на север. День пути вверх по реке. Сверни от трёх жёлтых скал на восток. Жди у Восьми Дубов в одном дне пути от реки».

И он помчался над землёй, увидев все эти приметы, и возле могучей шеренги выстроившихся на вершине холма лесных исполинов заметил крошечные серебристые фигурки. Эльфы услышали его и, судя по всему, узнали.

Он ещё успел заметить их вскинутые в приветствии руки, и тут видение оборвалось.

И друзья двинулись на север, в точности выполняя предписанное. Минуло два дня — и они увидели реку, широкую и медленную, так и оставшуюся для них безымянной. От жёлтых скал они повернули на восход, углубившись в привольные дубравы, перемежающиеся обширными лугами. Фолко недоумевал — подобный пейзаж сгодился бы где-нибудь на юге Энедвэйта или Минхириата, но не здесь, на суровом и холодном северо-востоке.

— Не иначе как эльфы потрудились, — заметил хоббит.

Давно уже не выпадало на их пути радующих глаз краёв. Здесь помнили о Тьме, но её порождения не осмеливались показываться здесь, отступив перед гордой силой исполинских дубов, вознёсшихся подобно крепостным башням.

Дул лёгкий южный ветер, серебристая рябь морщила зеркала небольших, разбросанных тут и там прудов; журчали прячущиеся в зелёных травяных тоннелях ручейки, направляясь куда-то на восток, и высоко-высоко в необычайно высоком и чистом небе парил, описывая широкие круги, огромный орёл.

— Воды Пробуждения недалеки, — глухим от волнения голосом сказал Фолко. — Нутром чую.

— Ну-ну… — неопределённо проворчал Торин. — По мне, хоть Пробуждения, хоть Задрёмывания — лишь бы толк был. Лишь бы на след навели!

— Если верить Наугриму, Форве и остальным, Великий Орлангур должен знать всё, — возразил хоббит.

— Поживём — увидим, — по-прежнему скептически ответствовал Торин. — Я ведь, собственно, не о нём, хотя нам, тангарам, всякие там Драконы, кем бы они ни были, очень даже подозрительны. А ты помнишь, что прорываться к его пещере надо сквозь полчища неведомых страшилищ?

— Неисполненность Долга хуже любых страшилищ, — сумрачно ответил хоббит, и Торин закусил губу, безмолвно соглашаясь с другом.

— Погодите, а во-он там, впереди, не те ли Восемь Дубов, что нам нужны? — вмешался в разговор Малыш, указывая рукой на восток.

За подёрнутым лёгкой дымкой небольшим озерцом высился могучий холм, его зелёные склоны поросли орешником, а на обнажённой вершине, посреди молодого подроста, стояли восемь таких громадных дубов, что даже невозмутимый Малыш удивлённо присвистнул. Их кроны смыкались, ветви переплетались, образуя на высоте двух десятков саженей самый настоящий древесный замок — и это сразу же напомнило хоббиту прочитанное в Красной Книге описание прекрасного Лориэна.

А когда друзья, обогнув озерцо и поднявшись по некрутому, но очень длинному скату, достигли наконец подножия Восьми Дубов, из зелёных глубин листвы, не качнув ни единого листка, безмолвно возникли, точно ночные тени, серебристые фигуры эльфов-Авари, и один из них поднял руку — тем же самым жестом, который хоббит видел, следуя странными воздушными путями за огненным мотыльком из перстня.