Чёрное копьё

В голову лезли какие-то бессвязные обрывки мыслей; ни к селу ни к городу вдруг вспомнилась Хоббитания, пылающий камин в общем зале, песни, танцы, шуточки с Милисентой… Бред какой-то. Хоббит гнал это прочь — нелепые мысли упорно возвращались. И среди них вдруг мелькнула одна совсем из другого ряда — он вспомнил своё видение по пути в Арнор, видение, что не раз ставило его в тупик: две тёмные фигурки посреди туманного моря, на краю громадного холма с руинами на вершине, и человек в чёрном, спокойно стоящий над небольшим костром. «Похоже, оно начинает сбываться…» — устало подумал Фолко. У него уже не осталось сил удивляться. Он шёл вперёд, точно неживой, мало-помалу забывая обо всём, и даже вспыхнувшие было воспоминания о мирной и счастливой хоббитанской жизни начинали блекнуть и уплывать куда-то в темноту.

Болото мельчало, впереди смутно вырисовывался холм.

Олмера он ощутил внезапно и безошибочно. Там, за сенью сырых завес, горел живой огонь — совсем как в его видении-сне. Крохотный живой костерок, но возле него стоял — или стояло? стояла? — Сила, с которой давно уже не приходилось иметь дела ни одному Смертному. Даже перед Эовейн и Мериадоком на Пелленорских Полях она была иной. Фолко не мог дать ей определения. Впрочем, он и не пытался. Сейчас его интересовало только одно — снял ли его противник доспехи или хотя бы шлем?!

Из туманных волн вынырнули двое, мокрые, грязные, потные. Перед ними вверх уходил довольно-таки крутой склон холма. Там, впереди, горел огонь, возле которого стоял Олмер, а рядом должен был смирно хрупать насыпанным из седельных сумок овсом чёрный боевой конь Короля-без-Королевства. Так должно было быть. Так было. Всеобщая связь, волшебным образом появлявшиеся у него видения событий, которые могут произойти в некоем будущем… Что за ними? А впрочем, важно ли это? Болото кончается, огонь горит… теперь тихо, очень тихо, вверх по склону, стрела на тетиве, запасная в зубах, меч, клинок Отрины, метательные ножи, все наготове… И нечего думать о тайнах, что окутывают всю эту историю. «Стреляй первым!»

Пальцы коснулись края обрушенной стены. Теперь осторожно подтянуться… приподняться… выглянуть.

Да, здесь всё было так, как в памятном сне. Горел небольшой костёр; чуть слышно хрумкал чем-то вороной Олмера; и сам Олмер, в тёмном плаще, без шлема и доспехов, стоял перед хоббитом как на ладони. В тот миг, когда край головы хоббита показался в проломе, плечи Вождя едва заметно вздрогнули — или это только показалось Торину?

Слова заледенели у гнома на языке.

— Стреляй! — Ему показалось, что он крикнул, а на самом деле едва слышно прохрипел.

Фолко впервые видел руки Олмера без перчаток. Сколько он помнил, Вождь никогда не снимал их — чёрных, гладких, обтягивающих, словно вторая кожа, но вот пришло время и для них.

Олмер держал руки над пламенем. На миг мелькнуло удивление — как он их не обожжёт? — а затем всё внимание Фолко приковал тонкий чёрный ободок на среднем пальце правой руки Вождя. Хоббит взглянул на него — и едва не упал, с трудом подавив крик. Это тёмное невзрачное колечко ударило осмелившегося бросить на него дерзновенный взор так, что, не ожидай Фолко бессознательно чего-то подобного, он бы не устоял. Но его собственная воля успела вмешаться — подобно тому, как искусный мечник лёгким поворотом клинка отводит в сторону всю чудовищную силу обрушившегося на него удара, вместо того чтобы просто подставить собственный щит, так и воля хоббита, совершив нечто неописуемое, уберегла его. Ощущение было такое, что Фолко всем своим естеством потянулся вперёд, стягивая волю в острый конус и направляя его вершину в горло Олмеру…

Всё описанное длилось мгновение. Темп мыслей сказочно ускорился, а вот руки двигались не в пример медленнее. О всемогущий Илуватар, почему же я так медленно поднимаю лук?!

А пальцы Олмера задумчиво вращали ещё одно кольцо, на глаз не отличавшееся от того, что было на его руке, — такое же тёмное, почти чёрное, — но слабо светящееся по краям недобрым тёмно-багровым светом. На миг скользнуло удивление: где же все остальные кольца? То, которое сейчас в руке Вождя, несомненно, принадлежало Королю-Призраку, ещё одно надето на пальце Олмера, где же ещё семь?

А руки продолжали поднимать лук. Медленно, неимоверно медленно!..

И точно так же медленно — но всё же чуть быстрее — пальцы Олмера начали надвигать последнее, Девятое, Кольцо на тот же средний палец его правой руки.

Фолко почувствовал, как под его ногами разверзается земля. Этого нельзя было допустить ни в коем случае! О великий Манве, о Светлая Варда Элберет, за что же такая пытка — думать в сотни раз быстрее, чем делать?! В сознании зашевелился ледяной древний ужас — точно ископаемое чудовище, странной прихотью судьбы оказавшееся вновь под солнечным светом, расправляло крылья, готовясь взвиться и обрушиться огненной грозой на ничего не подозревающий город.

Остриё стрелы почти поравнялось с краем стены.

«Стреляй! Да стреляй же!» — ворвался в сознание чей-то очень знакомый голос, вроде бы Гэндальфа.

Он и рад бы выстрелить, но куда? В кирпичи?