Чёрное сердце

– Это моя семья. Мой замок. Я буду защищать это до конца своей жизни, – четко проговорила я, и добавила: – Убьешь их – убьешь и меня. Просто знай.

Несколько мгновений Филипп смотрел на меня, затем с великой нежностью коснулся моей щеки, заправил за ухо непослушную черную прядь.

– Будешь стоять до конца, да?

Он невесело рассмеялся. Я молча плакала, не отводя взгляда. Магия внутри меня настороженно шевелилась, готовая атаковать.

– Тебя я не могу потерять, Стела. Только не тебя.

Филипп отступил; его рука, гладившая мое лицо, бессильно повисла в воздухе.

– Я не останусь здесь, – глухо сказал он. – Я уезжаю в Медрелор. Его правитель, Кайлар, согласился принять меня.

Мое сердце забилось чаще: раз, другой, третий… Каждый удар набатом отзывался в ушах.

– Ты поедешь со мной, моя маленькая воительница? – Филипп протянул мне руку.

– Ты хочешь, чтобы я оставила службу, семью, друзей… Рогорн? Все, что я получила?

– У тебя будет новый дом. Новые друзья, новая работа, и я, – Филипп упрямо держал руку на весу. – Ты же понимаешь, что в Дефронии я не смогу спокойно жить. Принц Каспиан последует законам своего отца; магов Пустоты так и будут истреблять, а меня убьют, как только поймают. Я устал бегать, Стела.

Я обернулась. Рогорн, величественный и мрачный, смотрел на меня сотней окон; на крыше сидели десятки воронов.

– Стела? Ты поедешь со мной?

– Прости, но я, – я покачала головой, – я не могу. Нет, Филипп.

– Нет? – не поверил он.

Я облизала губы, соленые от слез, и заплакала, уже не стесняясь. Он шагнул ко мне, обнимая, покрывая поцелуями мое лицо там, где пролегли мокрые дорожки слез; сжал так крепко, что ребра хрустнули.

Я вцепилась в его плечи, сотрясаясь от рыданий.

– Не плачь, моя маленькая…

Филипп провел рукой по моей спине, ласково поцеловал в губы.

– Не плачь, Стела. Не в этой жизни, так в следующей… Я найду тебя. Я всегда буду рядом с тобой. Я люблю тебя, моя храбрая, милая воительница.

– И я, я тоже, – промолвила я дрожащим голосом. – Но я не могу, понимаешь? Это будет предательством… Мою семью отстранят, возможно, накажут… Если я сбегу… М-мое наследие…

– Тише, тише, – Филипп убаюкивал меня в объятиях, как ребенка, – не продолжай. Не надо. Я не хочу видеть твои слезы, я хочу, чтобы ты была счастлива, Стела.

– Я не буду счастлива без тебя, – прорыдала я.

– Будешь, – убежденно ответил он. – Время пройдет, и боль утихнет. Если передумаешь, я буду ждать тебя на границе еще десять ночей подряд. Это максимум, который я могу себе позволить.

Я кивнула, сжимая губы, чтобы не разреветься еще сильнее. Перед тем как исчезнуть, Филипп поцеловал меня в лоб, и тихо шепнул:

– Но ты не придешь…

И мы оба знали, что это правда.

Когда Филипп ушел; просто растворился в сером тумане, таком же, какой будет моя жизнь без него, я еще долго стояла возле ворот в Рогорн, цепляясь обледеневшими пальцами за гладкое дерево.

– Стела.

На плечи мягко легла теплая накидка. Встрепенувшись, я повернулась, сталкиваясь взглядом с Рини, в глазах которой читалось беспокойство. С распущенными темными волосами, блестящей волной спускающимися до талии, и сложенными на животе руками Виринея смотрела на меня так, словно я была смертельно больна.

– Сестра, пойдем в дом, – Энтони рядом с супругой озабоченно хмурился, держа меня под локоть. – Здесь холодно. Ты вся дрожишь.

– Это не из-за холода, – ответила я, но прошла вместе с ними в замок.

Деликатно оставив нас вдвоем, Тони ушел проверить периметр, а Рини села рядом, взяв меня за руку.

– Энтони мне все рассказал, – после долгого молчания произнесла она.

Я безучастно кивнула. Рассказал или нет – было неважно. Все представлялось мне таким зыбким, туманным, ненастоящим. Даже горечь из-за смерти леди Мойры отошла на второй план – словно во мне выключили что-то, отвечающее за эмоции.

– Стела…

– Я не хочу говорить. Не сейчас.

Никогда. Никогда не говорить об этом, причинившим мне такую острую душевную боль, что болели, казалось, все части тела.

– Надо тебя уложить, – Рини поднялась, помогла мне встать. – Тебе стоит хорошенько выспаться.

В моей комнате она тщательно проследила, чтобы я выпила успокаивающий отвар и подоткнула одеяло, как заботливая мать. Нагнувшись, коснулась теплыми губами моего лба, и ласково сказала:

– Отдыхай. Мы обо всем позаботимся. Завтра беды будут уже не такими страшными, Стела.

– Хотелось бы верить, – прошептала я.

Когда Рини ушла, а стук ее каблуков стих, я еще долго лежала, бездумно смотря в потолок. Дефрония, работа Дознавателем, Рогорн, Кева, Марек, Логан, Эдвард, Рини, Энтони, Амеллин, Присцилла… Можно было долго перечислять то, что я теряла, соглашаясь на побег с Филиппом.

И на другой чаше – он.

На весах было равновесие.

Леди Мойру похоронили на второй день. Присутствовали только родственники, за исключением Присциллы и леди Глэдис – они бы не успели добраться в Рогорн за такой короткий срок. Зато успел дядя Эдвард. Смерть матери его подкосила – под глазами залегли темные тени, лицо приобрело жесткое выражение.