Чёрное сердце: Ненависти вопреки и Черное сердце: Смерти вопреки

Колдун тоже необычный — не старик как ожидала. Лет пятидесяти, или чуть моложе. Довольно высокий, широкоплечий. В мятой выцветшей футболке, спортивных растянутых брюках и прохудившихся домашних тапочках — большие пальцы торчат из лохматых дырок. На голове точно птичье гнездо — коричневые волосы всклочены. Лоб пересекают толстые горизонтальные морщины. Густые, размашистые брови нахмурены с изломом. Маленькие, настолько голубые, что практически белые глаза, следят недобро. Скользят изучающим взглядом с дотошностью собаки-ищейки. Блестят настороженно, подозрительно. Крылья крупного носа широко распахиваются и нервно трепещут — колдун явственно принюхивается. Водружает волосатые руки на стол. Глядит в упор, будто сканирует.

От ужаса, не могу собраться с мыслями, тем более вспомнить, где встречала мужика. Точно зачарованная, судорожно прижимая непослушными пальцами к груди сумочку, сажусь.

— Не трусь! — ухмыляется ведьмак, но глаза остаются такими же суровыми и холодными, словно ледники Антарктиды.

— Здравствуйте, — выдавливаю через силу.

— Пришла мужчину приворожить или бизнес хочется более успешным сделать? — прищуривается, губы искривляются в презрительной усмешке.

О! Дело меняется. Не все так страшно, как может показаться на первый взгляд. Испуг стремительно испаряется, на место оцепенению приходит спокойствие, и даже небольшое ощущение собственной могущественности. Ведун, а не ведает! Нет, конечно, сложно угадать, зачем пришел посетитель, но колдун и психолог- как братья близнецы. Прочитать клиента обязаны за секунду. Этот не справляется. Так сказать, проваливается на первой же секунде негласного экзамена. Сажусь удобнее — гордо вскидываю подбородок, опираюсь на спинку стула, закидываю нога на ногу:

— Не совсем… — от неожиданности захлебываюсь ужасом и чуть не прикусываю язык. Колдун вмиг перегибается через стол, дергает к себе за руку — в кожу будто сотни игл втыкаются. Тщетно пытаюсь освободиться, но цепкие пальцы лишь стискивают сильнее. Запястье словно в раскаленных тисках, даже жар ощущается, а на горле удавка стягивается — силюсь молить, отпустить, но и звука не издаю — шлепаю губами как рыба.

— Правда? — шипит разгневанно ведьмак, краснея от натуги. Дикие, совсем побелевшие глаза вылезают из орбит, ноздри яростно подрагивают, звериный оскал леденит кровь. — А я решил, что передумала, и станешь, как все о мелочах суетиться, — едва не брызжет слюной. — С проверкой заявилась? Думаешь, она мне нужна?.. Хочешь узнать о прошлом? О родителях? О звонках и письмах? О будущем? — гогочет как ненормальный: — Плевать я хотел на тебя и твои дела. Мне ничего неинтересно из того, что можешь предложить. Оплата не та…

В голове болтунья из мыслей. Ни черта не понимаю из сказанного, цепляюсь за последнее:

— А какая оплата нужна? — еле разлепляю онемевшие губы.

— Нечто неосязаемо бесценное и неожиданно важное, — отчеканивает в губы ведьмак, подчиняя массивностью. Вжимаюсь в стол, чувствуя уязвимость и беспомощность. Совладать с обуявшим ужасом не могу, все разумное вылетает из головы и даже инстинкт самосохранения отмирает.

— Вы хоть понимаете, — запинаясь, лепечу, сама не понимая, что, — таким манером всех клиентов отвадите?.. Никто к вам…

Слова опять застревают в онемевшем рту. Колдун перехватывает за шею грубее. От страха парализует, мерзкая ледяная капля неспешно ползет по позвоночнику. В висках эхом стучит барабанная дробь, лихих ударов очумевшего сердца. По телу разливается оцепенение. Морозец сковывает конечности, кишки, желудок — царапает легкие, студит кровь.

Чокнутый колдун! Убьет… труп выкинет… Кто-нибудь! Спасите!..

— Мои клиенты останутся моими навсегда, — хохочет ведьмак, ужасая холодностью глаз. Прикрывает веки на секунду и мычит: — Твой страх забавляет, питает силой. Удивительно… Непостижимо и… — распахивает глаза — в наливавшихся синевой зрачках читается изумление. Сменяется подозрительностью и даже вернее, цинично-победным расчетом. — Быть не может, — цедит сквозь зубы: — Лакомый кусочек в моих руках, — протягивает ехидно. — Жаль убивать нельзя, но подкрепиться твоей силой никто не запретит.

Впивается адским поцелуем с привкусом металла. Губы саднят, жгут, щипят — от боли стенаю, вырываюсь, но безжалостные оковы перемещаются на плечи, притягивая ближе. Хрустят кости, жилы натягиваются — я не гимнастка, не балетная, так не гнусь. Как же больно! Вырваться не могу — из меня точно высасывают жизнь. Слабею, отбиваюсь все безвольней, горло першит, язык опухает. Теряю сознание… дыхание перекрывается.

Спасите!..