Чёрное сердце: Ненависти вопреки и Черное сердце: Смерти вопреки

Накидываю маску равнодушия и, стиснув зубы, — после ночи безудержной любви моему телу плевать на волевые решения проснувшегося разума — все равно не слушается и болезненно дает о себе знать, — иду в ванную. Принять душ, умыться — должно полегчать. Уже мысленно готовлю холодные ответы с толикой сарказма, иду по коридору. Кхм, вещей не валяется. Смотрите-ка, убрал! Дверь в комнату Андрея приоткрыта: постель заправлена, чисто… пусто.

Сердце покалывает, предчувствие нехорошее. На кухне возня, побрякивание посуды. Испуг проходит, напряжение отпускает. С ледяным спокойствием прохожу якобы мимо, краем глаза замечая… Александра. Мелкие и незначительные покалывание «что-то не так», вспыхивают с новой силой «правда, что-то не так!» и в мгновение мутируют в негодование и злость «где, черт возьми, Зепар!»

— Вит, — останавливает голос Никитина на пороге в ванную. Оборачиваюсь с видом «ой, только заметила»:

— О, Саш, привет! — приближаюсь к Александру, целую в щеку. — Я думала Андрей.

Никитин несколько секунд молчит, изучает:

— Доброе утро, ангел мой! — улыбается и обнимает по-отцовски за плечи. — Андрею пришлось уехать. Уладить дела со вчерашней дракой, — при напоминании о потасовке опускаю глаза.

— Да, — мямлю стыдливо. — Неудачный вчера поход в боулинг оказался.

— Так или иначе, — спокойно подытоживает Никитин, — Андрей тобой доволен.

Несмотря на бурю негодования, душевная злость уходит, теплится далекая хрупкая надежда. Я небезразлична Зепару. Он оценил!..

— To есть?

— Сказал, что ты сама расправилась с одним. Значит, уроки пошли на пользу. Только. Почему осталась в коридоре? — Никитин смотрит с ожиданием. Не понимая, что хочет услышать, молчу. — Почему не убежала? Не спряталась?

— Бросить Ивана наедине с бандитами?.. — бормочу в пол. — Саш, не думаю, что ты бы оценил такой поступок. В глубине души понимаешь…

— Понимаю, — обрывает Никитин и чмокает в висок. — Но мне дорога ты, а не какой- то там Минаков. Если подобное повториться, не дай бог, конечно, — мотает головой,

— без раздумий — беги! А с совестью потом разберемся…

— Не уверена, — прислоняюсь к дверному косяку. — Совесть, это ведь составная души, если не она сама. Договориться с ней не всегда получится, да и причины менее веские. Вот если бы посуду не помыла, кого-то не поздравила с днем рождения, забыла про процедуры в салоне, купила туфли на распродаже, а всем сказала первоначальную стоимость… Дело одно, а так… Саш, не могла я убежать! И случись такое вновь, вряд ли смогу… — Никитин пристально рассматривает, будто открывает во мне нечто новое. — Пойду, умоюсь! — молчание затягивается, а мне, ой, как хочется в ванную. Дарю Никитину легкую улыбку: — Я быстро, а потом на работу поедем. Кстати, — уже на пороге вновь оборачиваюсь: — Андрей, когда вернется?

— Не знаю, — качает головой Александр. — Ему еще к невесте заехать нужно было. Извинится за вчерашнее.

Прихожу в болезненное замешательство, сердце точно ножом медленно вспарывают.

— Сказал: постарается управиться до обеда, но… ты же знаешься, как оно бывает… — Рану еще и солью посыпают. — Вит, а что у тебя с губами? — слышу голос Никитина. Приглушенный, будто нахожусь под водой. — Тебя все же ударили?

О чем Александр? Ничего не понимаю. Да и не хочу больше ничего. Слишком нехорошо.

— Нет, — единственное, что выдавливаю и дрожащей рукой затворяюсь в ванной. Прислоняюсь спиной к двери, несколько минут смотрю в никуда. Примирение с Лизой?… Прощение замаливать поехал?.. Больно-то как. Ясное дело, проведенная вместе ночь не дает право на Андрея. К тому же не с Лизой мне изменил, а со мной ей. Боже! Как низко я пала. Он не клялся в любви, не обещал расстаться с невестой. Секс… ночь…

Душ не снимает напряжения. Умываюсь механически, заставляю себя накраситься. М-да, теперь понятен вопрос Александра насчет губ. С синеватым отливом — опухшие, словно накачала ботоксом и сделала растушевку татуажа неудачным цветом. Приходится наложить больше перламутровой помады. Заплетаю косу, укладываю булькой и закрепляю шпильками. Несмотря на бурный вечер, бессонную ночь, выгляжу на удивление терпимо. Глаза светятся, на щеках румянец.

Что ж… Уже битых пять минут выстаиваю перед распахнутым шкафом не зная, что одеть. Раз меня Андрей в расчет не берет, значит, не нужна. Или опять делает вид… Чтобы узнать, так ли холоден и равнодушен, будет не лишним подобрать нечто яркое и сексуальное. Чулки, комплект черного кружевного белья, пояс — редко ношу, но считаю, очень красивой вещицей. Выуживаю из дальнего угла огненное короткое платье, без рукавов. С замысловато-асимметричным декольтированным верхом, но скромной спинкой и прямой юбкой. Черный зауженный пиджак и ему в тон босоножки на высоченном каблуке с подошвой «а-ля» Лабутен.

Не самый удобный наряд, если случится нападение — убегать будет непросто… Сразу вспоминаю о Иване. Черт! Мы ведь даже телефонами не обменялись. Нужно к обеду заехать в кафе — узнать, как он и что.

— Вита, — присвистывает, ожидающий в коридоре Александр, не скрывая восхищения, — ты неприлично красива.