Чёрному, с любовью

Крепче обвив его руками и ногами, я прижалась к его груди.

Я определённо заметила, что наша тяга к сексу ничуть не уменьшилась после Таиланда.

Очевидно, это не являлось частью «завершения связи».

Блэк фыркнул, явно услышав меня.

— А ты думала, что она ослабеет? — поинтересовался он.

Я пожала плечами.

— Я не знала. Но да… если бы меня попросили предположить, я бы подумала, что это немного успокоит нас обоих в этом отношении.

— Неа, — заявил он.

Он всё ещё казался отвлечённым, вопреки боли, которая теперь струилась в нашем свете. Он всё ещё смотрел в окно и хмурился, когда я подпихнула его.

— Что? — сказала я. — Ты хочешь меня о чём-то спросить. Что такое?

Он перевёл взгляд, и я увидела в выражении его лица тревогу.

Я впервые заметила, что теперь уже вижу его намного лучше. Небо за окном светлело. Обернувшись, я увидела, что над горизонтом сразу за Бэй Бридж виднеются розовые и золотые полосы.

— Я знаю, что ты и Ник… у вас была связь, — нерешительно произнёс он.

Почувствовав, что я отреагировала и напряглась в его руках, он опять легонько тряхнул меня и понизил голос до рычания.

— Блядь, Мири… я ничего такого не имею в виду. Не то, о чём ты подумала. Просто говорю… крик. Исчезновение посреди ночи. Та тьма, которую ты чувствуешь. Ты думаешь, что ты чувствуешь его? Ника?

Я задумалась над его словами.

Мои челюсти напряглись до боли, но я постаралась подумать, дать ему настоящий ответ. Повернувшись, я посмотрела на предрассветное небо Сан-Франциско. Я попыталась увязать всё то, что я чувствовала, эту яму ужаса в моём нутре при пробуждении, панику, темноту. Я пыталась уложить в голове крик, который услышал Блэк, и то, что Блэк сказал о моём исчезновении посреди ночи.

Всё ещё глядя невидящим взглядом на светлеющее небо, я помрачнела.

— Блядь, надеюсь, что нет, — сказала я наконец, повернувшись и посмотрев на него.

Всё ещё хмурясь и всматриваясь в его золотые глаза, я ощутила, как боль в моей груди и нутре усиливается.

— Я охереть как надеюсь, что ничто из моих ощущений не связано с Ником, Блэк. Я надеюсь, что он жив. Прежде всего, я надеюсь, что он жив… но не думаю, что я чувствовала именно это.

Блэк ответил таким же хмурым взглядом, его лицо напряглось от моих слов.

Он ничего не сказал.

Он даже не кивнул.

Он ничего не источал своим светом, не изменил выражения лица, но я как-то ощутила, что он вздрогнул от моих слов. Я чувствовала, что у него имеется своё мнение на этот счёт, где-то в закоулках его разума. К этому времени я даже имела неплохое представление о том, что это за мнение, хотя я и не позволяла себе слишком долго или слишком глубоко задумываться об этом.

Что бы там ни было, Блэк не готов поделиться этим со мной.

Скорее всего, он знал, что я не готова это услышать.

Я хотела не согласиться с ним.

Я хотела сказать ему, что он ошибается, что он может просто сказать мне, что угодно.

Я хотела сказать ему, что могу с этим справиться.

Проблема в том, что я практически уверена в его правоте.

Я практически уверена, что не могла справиться с этим, что бы там ни было.

Ни сейчас. Может, вообще никогда.

Глава 14 Новорождённый

Брик вошёл в спальные апартаменты без предупреждения.

Он не стучал.

Он не издал ни звука, просто вошёл, распахнув дверь и осмотрев первую комнату трёхкомнатных покоев в поисках движения. Это его право входить в любую комнату, квартиру и обитель здесь — в любое жилое пространство, принадлежащее одному из его людей, но он редко использовал это право, особенно со своими помощниками высоких рангов.

Однако это другой случай.

Прошло больше двух недель.

Он терпел это молчание больше двух недель.

Войдя в общее помещение покоев, он слегка нахмурился, мгновенно осознав, что помещение пустовало. Он взглянул на открытые шторы на залитом солнце балконе и знал, что комната, скорее всего, пустовала как минимум с прошлой ночи.

Миновав гостиную с небольшой кухней, пребывавший в беспорядке кожаный диван с креслами и письменный стол в индустриальном стиле, на котором стоял открытый ноутбук, Брик взглянул на толстый ковёр и деревянный пол за его пределами.

Никаких тел.

Ну, хоть что-то.

С другой стороны, Дориан всегда был привередлив, и особенно в избавлении от своих жертв. Дориан сильнее большинства вампиров ненавидел запах мёртвых существ. Обычно он убирал останки спустя считанные минуты после убийства, особенно если он приносил их туда, где обычно работал и спал.

Брик толкнул дверь спальни, которая тоже не издала ни звука.

Он знал, что Дориан позаботился об этом, как только въехал в это пространство. Лишние звуки — это ещё одна вещь, которую его друг терпеть не мог; он смазывал и налаживал все петли на каждой двери в комнате, а также все ставни, окна, ящики. Он сделал бы всё в его силах, чтобы сделать их бесшумными — по крайней мере, для человеческого уха — чтобы сделать его присутствие здесь похожим на призрака.