Чёрные деньги

- Ему обошлось дешевле на десять тысяч долларов мое лечение.

- Нисколько, если остальное вы заплатили наличными. Он сэкономил более чем достаточно на налогах, чтобы покрыть разницу.

- Вы думаете, что он увиливает от налогов?

- Я уверен в этом, они все так делают в Лас-Вегасе. Деньги, которые они утаивают, известны как "черные деньги", и иначе их не назовешь. Они исчисляются миллионами и используются для финансирования в стране половины подпольных предприятий, начиная с "Коза Ностры" и дальше.

Сильвестр произнес безразличным тоном:

- Кажется, я не несу за это ответственности. Это не мое дело.

- Морально - не несете. Юридически - не знаю. Если бы все те, кто сотрудничает с организованной преступностью, несли за это ответственность, половина наших толстосумов сидели бы в тюрьме. К сожалению, этого не произойдет. Мы относимся к преступному бизнесу Соединенных Штатов, будто это второй Диснейленд, пахнущий розами. Этакое чудесное местечко для отдыха с семьей или заключения конвенции.

Я остановился. Я испытывал горечь, когда речь заходила о Вегасе. Частично из-за того, что криминальные дела, которые я вел в Калифорнии, очень часто приводили меня туда. По поводу теперешнего я сказал:

- Вы знаете, что Мартель покинул наш город семь лет назад вместе со Спилменом.

- Я слышал, вы мне говорили. Я не понял, что вы имеете в виду.

- Он был студентом местного колледжа и работал временно лакеем в Теннисном клубе.

- Мартель лакеем?

- В те времена он звал себя Фелицем Сервантесом. Он встретил Джинни Фэблон или увидел ее на вечеринке студентов французского факультета и влюбился в нее в первого взгляда. Он, возможно, нанялся на работу в Теннисном клубе, чтобы чаще встречать ее. Там он и налетел на Спилмена.

Сильвестр внимательно слушал. Он не двигался и притих, будто здание могло рухнуть вокруг него, если он шелохнется.

- Откуда вы все это знаете?

- Частично догадался, частично мне кое-кто кое-что сказал. Но я должен поговорить с Лео Спилменом и хочу вашего содействия в этом. Вы его видели недавно?

- Вот уже семь лет я не видел его. Он больше не возвращался в Монтевисту. Я не приглашал его. Помимо моего профессионального общения с ним, я делал все, чтобы избежать дружеского общения. Я никогда, например, не приглашал его к себе домой.

Сильвестр старался сохранить спокойствие. Но я полагаю, он потерял его навсегда в течение последнего получаса в этой комнате.

23

Через дверь сзади меня я услышал телефонный звонок в наружном помещении. Через двадцать секунд телефон на его столе прозвучал как эхо. Он взял трубку и с раздражением сказал:

- Что такое, миссис Лофтин?

Голос секретарши доносился как стерео, частично через телефон и частично через дверь. Он раздавался достаточно громко, и мне было слышно, что она сказала:

- Вирджиния Фэблон хочет поговорить с вами. Она в городе. Соединить с вами?

- Подождите. Я сейчас выйду в приемную.

Он извинился и вышел, демонстративно захлопнув за собой дверь. Игнорируя намек, я последовал за ним. Он стоял у стола секретарши, прижимая трубку к уху.

- Где вы? - говорил он. Он прервался, чтобы прорычать на меня: Оставьте меня одного, дайте мне поговорить, вы что, не понимаете?

- Пожалуйста, пройдите в вестибюль, - сказала миссис Лофтин. - Доктор консультирует срочный вызов.

- Что за срочность?

- Я не могу обсуждать это с посторонними. Выйдите, пожалуйста, прошу вас.

Миссис Лофтин была крупной женщиной, вид у нее был решительный. Она наступала на меня, думаю, с намерением применить физическую силу.

Я вышел в вестибюль. Она закрыла дверь. Я прислонился к двери ухом и слышал, как Сильвестр говорил:

- Почему вы думаете, что он умирает? - Затем: - Да, да, понимаю. Да, я сейчас же выезжаю. Успокойтесь.

Несколько секунд спустя Сильвестр выскочил из кабинета с такой скоростью, что чуть не сшиб меня. Он нес медицинский саквояж и был все еще в белом халате.

Я пошел рядом с ним к выходной двери поликлиники.

- Давайте я вас подвезу.

- Нет.

- С Мартелем плохо?

- Предпочитаю это не обсуждать. Он настаивает, чтобы об этом никто не знал.

- Я частный сыщик, давайте я отвезу вас.

Сильвестр покачал головой. Но он задержался на террасе над стоянкой и постоял, моргая на солнце, какой-то момент.

- Что с ним случилось? - не отставал от него я.

- В него стреляли.

- А это уже дело официальное, вы это знаете? Моя машина здесь.

Я взял его под локоть и подтолкнул к стоянке. Он не сопротивлялся и двигался как манекен.

Я спросил, когда запустил мотор:

- Где они, доктор?

- В Лос-Анджелесе. Хорошо, если вы сможете попасть на магистраль до Сан-Диего - у них дом в Бретвуде.

- У них есть другой дом?

- Очевидно. Я записал адрес.

Дом находился на Сабадо-авеню, улице с трехрядным движением из больших испанских домов, построенных где-то в двадцатых годах. Это был один из тех исчезающих анклавов, где при соответствующем настроении вы можете почувствовать очарование предвоенного залитого солнечным светом мирного Лос-Анджелеса. У Сабадо-авеню не было при въезде знака о сквозном движении.