Чёрные крылья

– Другой вопрос, – продолжал протеже Гейдриха, юный Вальтек-Пирмонт. – Что нам делать дальше, герр Гейдрих? События развиваются… немного не по плану, а ни следа партии Геббельса, ни следа партии Геринга моим людям отыскать не удалось. Фюрера убил кто-то со стороны, имеющий, к тому же, связи в высших эшелонах рейха. На месте побоища найден труп Макса Отто фон Штирлица, бывшего руководителя шестого отдела РСХА, а личный телохранитель Адольфа Гитлера, Александр, сын фон Штирлица, пропал бесследно. Я, честно говорю, герр Гейдрих, не имею ни малейшего понятия, кто бы это мог сделать. И от этого мне немного не по себе. Новость о том, что фюрер мёртв, не удастся долго сдерживать. Наши враги узнают об этом к полуночи, если уже не узнали, а народ рейха – максимум к завтрашнему вечеру. Поэтому я спрашиваю, герр Гейдрих, какие будут указания?

После этих слов своего помощника, наполненных искренним страхом, непониманием и паникой, Рейнхарда вдруг прошиб холодный пот. Он сидел за своим широким столом в своём личном кабинете и не мог вымолвить не слова, словно громом поражённый. Он вдруг очень отчётливо осознал, что именно от того, что сейчас будет сказано, его, Рейнхарда, приказов, в данный момент зависит судьба Германии. То, к чему он так долго шёл, находилось в его руках, однако…

Однако ничего, кроме дикого и животного ужаса осуществлённая мечта ему не принесла.

Тем не менее, сглотнув и смахнув каплю пота, выступившую на лбу, Гейдрих всё же взял себя в руки.

– Нам придётся немного поторопить события, Георг. Начинайте делать то, что задумали. Я хочу, чтобы уже через два дня Геринг и Геббельс грызли друг другу глотки. Также наладьте связь с полевыми командирам дивизии «Лейбштандарт» и передайте, что им необходимо немедленно прекратить преследование заговорщиков и сосредоточиться на том, чтобы в кратчайшие сроки занять ключевые места в Столице Мира. Именно вы и поможете им это сделать. Мосты, теле- и радиовышки, административные здания, ты понимаешь, о чём я, учить тебя не нужно. Повторяю ещё раз: начинай операцию «Лютер». Отто Дитриху я позвоню сам. Ты всё понял?

– Так точно, герр Гейдрих.

– Прекрасно, конец связи.

Рейнхард действительно положил трубку, однако только для того, чтобы снова её понять и набрать новый номер по выделенной линии. Спустя минуту ожидания, хриплый голос наконец-то ответил шефу гестапо.

– Да, Рейнхард?

– Отто, наш час настал, – пафосно обратился Гейдрих к командиру дивизии «Лейбштандарт Адольф Гитлер» Отто Дитриху. Конечно, шеф гестапо вполне мог обойтись и без этих напыщенных фраз, однако Дитрих их обожал. И было бы совсем неразумно не тешить самолюбие человека, от которого зависели не только твои далеко идущие планы, но и твоя собственная жизнь. – Фюрер подло убит нашими врагами, а значит пришло время решительных действий. Германия стоит на краю пропасти, и только мы с тобой в силах предотвратить её падение.

– Я слушаю. Что мои солдаты должны сделать?

– Для начала – арестовать рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера. Операция «Лютер» началась, мой друг…

[1] Несмотря на широкий след, оставленный в массовой культуре, в реальности Круг был достаточно пассивной и безобидной организацией.

Глава пятая Чёрное Солнце

«Я слил шаги во мраке трассы

С тяжелым маршем русской расы,

До глаз закованной в броню…»

Чёрная Армия, Линия Карбышева. 6 декабря, 1962 год.

Танки с рёвом проносились мимо.

Грохоча километрами гусениц, ревя работающими до предела двигателями, рыхля и подбрасывая в воздух кубометры снега, танковые колонны одна за другой стальными рысаками проносились мимо ветхого старика. Никто и никогда при первом взгляде на этого человека, одетого в полевую генеральскую форму Чёрной Армии, ни за что не смог бы назвать его спасителем России. Никто не смог бы хотя бы на секунду поверить, что именно его уверенная рука, что сейчас с дрожью опирается на серую стену бункера, некогда самолично рыла укрепления, остановившие безудержную немецкую волну. Ни один человек на этом свете ни за что не поверил бы, будто эти старческие, залитые горькими морозными слезами глаза, некогда цепко и тщательно вылавливали малейшие неточности и недостатки в своих же собственных чертежах. И нужно было быть совсем безумцем, чтобы посчитать, будто этот, уже почти угасший, разум, когда-то оказался сильнее, чем вся военная машина Германии.

Генерал Карбышев был вообще достаточно скромным человеком и за славой никогда не гнался, и эта его благородная скромность с годами только крепла. С годами, правда, ушло многое другое: мускулы, жир, зубы. Остались лишь убеждения, крепкие, как гранит. Убеждения, которые многие молодые скоты, называющие, по ошибке, себя людьми, никогда и вовсе не имели.