Чёрные Мстители

Домой он вернулся уже в самом конце семнадцатого. Он появился в порваной шинели, заметно прихрамывая на левую ногу, но с винтовкой в руках. На его широченной груди гордо сияли два георгиевских креста. Иван не говорил много. Он рассказал только, как за отчаянную храбрость в бою его произвели в офицеры, и как сам Государь Император вручал ему георгиевский крест. Как подлец и предатель Семка Буденный, с которым ему довелось вместе служить, оклеветал его перед начальством, и как Иван при всех разоблачил негодяя. Рассказал, как пьяная солдатня на вокзале — когда он уже возвращался домой, набросилась на него; солдаты пытались стащить шинель и сорвали погоны; хотели было оторвать и награды, но здоровенный Иван разогнал их винтовкой.

С самого своего появления на хуторе Иван Григорьев стал самым горячим и убежденным агитатором против большевизма.

На хуторских сходках, где собирались казаки, он всегда давал смелый, решительный отпор большевистским пропагандистам. А председателю хуторского комбеда, когда тот, глотнув водки, полез драться, высадил половину зубов. Местные, хуторские большевики боялись Ивана.

Федор отправился добровольцем на фронт — к атаману Каледину. А остальная семья Ивана — жена и три дочки — все они продолжали трудиться, терепеливо пережидая невзгоды лихого времени.

Ну а гражданская война полыхала вокруг: через хутор проходили отряды то красных, то белых. Иван только хмуро смотрел в окно и, когда его спрашивали, отвечал, что сам он «отвоевался» и еще говорил, провожая глазами идущий по пыльной сельской дороге бандитский отряд очередного «батьки»:

— Да, натерпится наша Русь без Царя.

Дочери его, никогда не интересовавшиеся политикой, жили своей, тихой девичьей жизнью. Они как могли утешали старенькую уже мать, убеждая, что сын Федор обязательно вернется и помогали родителям по хозяйству: ходили в лес за дровами и хворостом, таскали воду с реки, обрабатывали огород, чистили картошку…

Девушки любили читать. Дома у них хранилось несколько книг, которые им когда-то оставил местный священник. Любимой книгой Маши было житие Ильи Муромца. С замиранием своего смелого сердца она перечитывала, как этот немощный, парализованный человек обрел чудесную силу и победил врагов. Вот если бы сейчас восстал точно такой Илья Муромец! — мечтала девчонка. Он бы одолел тогда всех врагов Русской Земли: и Буденного и Троцкого и самого Ленина!

…Однажды в селе появился брат Федор. На нем был изорванный офицерский мундир, один погон — разбит пулей, другой — надрублен большевистской шашкой. Федор рассказывал, как ожесточенно сопротивлялся и как все таки был разгромлен наголову их отряд. Он пришел в село, чтобы передохнуть день-другой, после чего отправиться добровольцем в армию генерала Деникина.

Но он не успел: в ту же ночь на село напали буденновцы…

Глава 5. Видение Старика

Оставив дома сестер с матерью, Маша одна оправилась в лес — на поиски брата Федора. Долго бродила она извилистыми лесными тропинками. Вначале казалось ей, что она слышит далекий конский храп, и как где-то стучат копыта. Спотыкаясь, словно пьяная, она брела и брела на эти удалящиеся от нее и пропадающие в темноте звуки. Потом уже незнакомый лес сомкнулся, обступил ее со всех сторон, но Маша продолжала идти: ей почему-то казалось, что она знает, где искать Федора.

И вот, она оказалась на маленькой, узкой поляне, в окружении больших, крепких сосен. Маша остановилась и тихо вскрикнула: к дереву был привязан Федор. Медленными шагами она подошла ближе. Лицо у Федора было залито кровью, кровь лужей растеклась по зеленой траве. Федор не дышал. Он был мертв.

Так постояв неподвижно, Маша упала на колени и опустила глаза.

— Господи, — прошептала она, — Господи великий и всемогущий! Господи, говорила она негромко, — я слабая, но дай мне силу отомстить! Дай мне силу, Господи, и я отомщу за все!

Трудно сказать, сколько прошло времени. Маша стояла на месте и шептала молитву, опустив голову. И вдруг услышала она, что кто-то к ней подошел тихо сзади. Маша обернулась и поднялась с колен. Перед ней стоял незнакомый седой монах. Глаза его, строгие и проницательные, смотрели прямо, и Маше казалось, что старый мудрый монах видит ее насквозь.

— Ты хочешь отомстить? — спросил Машу седой старик.

— Да! — сверкнув глазами, отчаянно ответила Маша. — Я хочу отомстить!