Чёрные руины

Зато пришла в себя она быстро — не в пример той, прежней. Он помнил, как она плакала в первый раз, придя к нему с опустевшей карточкой, и не могла остановиться, рыдала до заикания. Её семейка, кажется, решила, что из единственной дочери получилась неплохая дойная корова, и брала с карточки её личные деньги так беззастенчиво, что не оставляла Марине ни гроша…

Сегодняшняя Марина вышла к нему, снова припудрившись (и это он тоже только сейчас понял — утреннюю пудру!), с лицом спокойным и решительным. Она протянула ему карточку и спокойно сказала:

— Клянусь никому не давать пароль. Спасибо, Шторм.

А он внезапно загляделся на её впавшие глаза, покрасневшие, но уверенные, и покачал головой.

— Мне нужна точка в этой клятве.

Она подняла глаза на него. Он ещё думал о том, спросит ли она, в чём эта точка заключается, а девушка уже шагнула к нему и встала на цыпочки. Поцелуй был короток, но ладошка задержалась на его лице дольше положенного. Когда ссадина на скуле стянулась в здоровую кожу, Шторм повернулся и молча предложил Марине руку.

Двенадцатая глава

«Господи, какой же дурой он меня, наверное, посчитал!» Марина шла, привычно выпрямив спину и расправив плечи. И не только потому, что идущий рядом ведун высок. А потому что рядом со Штормом она не могла идти иначе. Несмотря на безобразную утреннюю стычку — почти драку, она не могла не признать, что официальный жених обладает обаянием существа, чувствующего за собой поддержку сильного и знатного рода. И Марина, хоть и понимала, что является всего лишь официальной невестой, начинала проникаться осознанием: спустя несколько лет она станет частью этого рода. Допустим, что и временно.

«Ну и пусть посчитал! Главное, он до сих пор не знает, что я другая! А ведь я чуть не проговорилась… Хорошо ещё, он не понял, что я понятия не имею о том, что может сделать семья „той Марины“. Но мне теперь наплевать на неё. Раз они пытаются залезть в её карманы, не считаясь с тем, что оставляют её совсем без денег, лучшим выходом из этой ситуации будет вообще не реагировать на них!.. Ой… А ведь я ему ещё и ногу ушибла… Предложить после обеда убрать там синяк? Больно же…»

Самобичевание закончилось, едва она переступила порог студенческого кафе и вдохнула та-акие запахи!.. Насколько Марина поняла, сюда приходили все те, кто не имеет апартаментов или не желает обедать в одиночестве. Девушке пришлось быть настороже: лихорадочно вспоминая дневник «той Марины», она пыталась сообразить, ходила ли «та Марина» в кафе с ведуном или без него. Но память молчала.

Шторм усадил её за стол, в середине которого стояла плетёная корзинка с крекерами, галантно выдвинул стул и сел напротив, протянув Марине глянцевое, «вкусно» оформленное меню:

— Что выберешь?

Марина заколебалась с ответом: а вдруг здесь такие блюда, о которых она не знает? Одно дело — есть незнакомые вкусности в одиночку. Другое — манипулировать орудиями прибора здесь, где надо соблюдать малейшие правила «поедания» этих блюд. Попробовала вывернуться:

— Ты пригласил меня — тебе и выбирать. Полагаюсь на твой вкус.

Шторм некоторое время непроницаемо смотрел на неё, а потом кивнул.

— Спасибо. Так и сделаю.

Вместо того чтобы дождаться официантку, ведун отошёл к барной стойке. Несмотря на голодный желудок, несмотря на непрерывно сглатываемую слюну, которую сумела удержать, лишь отправив в рот парочку миниатюрных крекеров из корзинки, Марина насторожённо посматривала на него, когда в диалоге с барменом он отворачивался от их столика. Именно потому она уловила момент, когда Шторм склонился к стойке и что-то написал на листочке, который тут же передал бармену.

Затем к нему подошла официантка, и он быстро продиктовал свой выбор в меню.

Успокоившись, девушка огляделась. Студентов здесь было достаточно, а в одном из уголков обедали преподаватели, которые одновременно вполголоса обсуждали какие-то записи в больших тетрадях. Уголок… Марина хмыкнула: Шторм усадил её в самом тёмном углу и не зажёг свечи в канделябре, изогнуто свисающем со стены. Зажечь, что ли, пока его нет? Вот удивится! Хотя… Он уже видел, что вскипятить воду она сумела.

Вернувшись к столику, Шторм спокойно сел и улыбнулся Марине.

— Ты не будешь возражать, если с нами за одним столом пообедает Буклих?

— Нет, не буду, — подражая ему, бесстрастно ответила девушка, в душе мгновенно возмутившись: поставил её перед фактом, а потом спрашивает разрешения? Это же записку для крылана он оставил бармену, чтобы тот нашёл посыльного!.. Зато теперь понятно, почему ведун усадил её именно в этом, самом тёмном углу! И… приятно, что он всё-таки сказал о том, что пригласил друга, а не придумал ситуацию, когда крылан появился бы, свалившись как снег на голову.

Будто понимая её чувства, ведун продолжил:

— Обычно мы едим вместе, и мне бы не хотелось оставлять Буклиха в одиночестве сегодня. Особенно если ты не возражаешь.

Издевается? Марина натянула на губы радостную улыбку и предложила:

— А давай его и на ужин пригласим?