Чёрные воды

Увидев нового врага, чудовище злобно зашипело и быстро поползло к черной речке. Противников стало больше, а могучий Червь был и так измучен предыдущими схватками. Лучше уж он укроется в родных болотах, возле своего святилища, залечит раны и наберется сил, прежде чем вновь вступит в бой. Так думал и последний ломарский жрец, которому было явно не под силу воевать сразу с двумя величайшими богами Скифии. В тварь по-прежнему ударяли молнии, но чудовище уже не обращало на них внимания, — окутанное завесой мрака, оно упорно стремилось к воде. Но за ним уже скользила на своих змеиных ногах великая богиня. Вот уже она нависает над спешно удирающей тварью, почти достигшей реки. Страшным неземным огнем полыхают глаза змееногого божества, глиняные губы раскрываются, произнося какие-то неведомые проклятия, заглушающие раскаты грома, словно тяжелые валуны ударяющие по ушам. Потом земляная фигура накреняется, рассыпаясь на глазах и со страшным грохотом обрушивается вниз, погребая тварь под огромными комьями. Под огромной массой осыпающейся земли несколько раз мелькнуло перевернутое извивающееся тело, отчаянно сучащее многочисленными лапами, в последний раз послышался ужасающий вой, но новые груды земли рушились вниз, образуя огромную запруду в небольшой речке. Вскоре все было кончено: на берегу Черной речки появился высокий холм ставший погребальным курганом чудовища. Небо прояснилось, горевший неземным огнем треугольник погас. Ишпакай услышал позади себя слабый крик и, обернувшись, успел подхватить Апирту упавшую на землю.

* * *

Своему племени Ишпакай дал лишь сутки на отдых, — пока Априта не придет в себя после выматывающего все силы обряда. Затем он поднял всех скифов на ноги, — включая и тех, что прибыли с жрицей и повел их к Пшидыохаблю. На этом настаивала и сама служительница Апи, — по её словам, нужно было спешить пока жрец не опомнился от недавнего удара и не придумал какой-нибудь новой пакости для защиты своего логова. Также скифы под страхом смерти заставили идти с собой две сотни меотских воинов, которым торжественно поклялись Папаем, Апи и Вайу, что никакого чудовища больше нет. Меоты плыли на лодках, чтобы блокировать городище с реки, если вдруг его жители решат покинуть город по воде.

Бой был ожесточенным, но недолгим. Преодолев ров и взобравшись на стены скифы ворвались в город. Его защитники бились с мужеством обреченных, каждый дом скифам пришлось брать с кровью. Дело пошло гораздо быстрее, когда двум десяткам смельчаков во главе с самим Ишпакаем удалось открыть городские ворота и впустить туда конных скифов. Вскоре на берег высадилось и меотское войско. Озверевшие меоты, мстя за свои тысячелетние страхи обрушились на врага, превосходя в своей жестокости даже скифов. Но атланто-меоты все равно сражались, — сами никогда не давая пощады, они не ждали её ни от кого. Да и память о двух великих державах древности, — Ломаре и Атлантиде была еще жива в Пшидыохабле, — его жители были готовы скорее умереть, чем сдаться, тем кого они считали тупыми варварами. Вскоре все атланто-меоты были истреблены, лишь немногим удалось бежать в Черный лес. Это беспокоило Ишпакая как и то, что нигде не удалось обнаружить жреца — ни живого, ни мертвого. Но, по словам Апирты, лишенный своего храма и предметов культа жрец уже был не опасен. Скифы по бревнышку разнесли черный храм Тсатхоггуа, да и весь город позже предали огню. Жрица перед этим вознесла молитвы Табити с просьбой истребить все зло в течении тысячелетий копившееся в Пшидыохабле. Немногих захваченных пленников, принесли в жертву Папаю, Вайу и Апи.

После очистительных обрядов скифы устроили торжества на берегу Пшиза, в которых приняли участие и меоты. Целые туши баранов и диких кабанов зажаривались на вертелах, рекой лился скифский кумыс и вино меотов, звучали воинственные гимны скифским Папаю и Вайу и меотскому громовнику Шибле.

Апирта лишь вначале принимала участие в этих празднествах, когда веселье стало принимать особенно бурный размах, она неслышно удалилась. Лишь потом Ишпакай, менее пьяный чем остальные, разыскал жрицу на берегу Черной реки. Он сидела у воды на корточках, рассеянно пересыпая прибрежный песок из одной руки в другую. Взгляд её был обращен на черную воду по которой, то и дело пробегала редкая рябь.

Вождь подсел рядом с ней и предложил Апирте кожаную флягу с кумысом. Та сделала большой глоток и протянула флягу обратно.

— Странно, почему Тагимасад так быстро сдался этой твари, — задумчиво сказал Ишпакай, принимая обратно сосуд и делая очередной глоток. — Он же считается одним из самых могущественных богов.