Чёрные зеркала

— Мунис погиб далеко за пределами Гвендарлин. От рук грабителей.

— А если это подстава? Для отвода глаз?

— Для отвода глаз куда проще организовать сердечный приступ во сне. В замке. Уснул и не проснулся. Не путешествовал же Дарлин внутри Муниса по всему Многоцветью.

— Ну… — протянул Брайс, лихорадочно придумывая новые аргументы, но вмешался Элиас:

— Всё. На сегодня хватит. Расходимся. Завтра последний обрядный день. Выспитесь, как следует. Соберем для духа крови побольше.

— Значит, мы пришли к выводу, что это дух? — осторожно спросила Рашель.

Вопрос повис в воздухе. Ответа не было. Ни у кого.

…Уснула я быстро. Провалилась в сон, едва голова коснулась подушки. В очень странный сон. Я прекрасно осознавала, что сплю, но видела всё четко, словно события происходили наяву.

Я шла по коридорам Гвендарлин с подсвечником в руке. Босая. В кружевной ночной сорочке, которой у меня, отродясь, не имелось. Или это был кто-то другой. Ведь я смотрела со стороны.

«Приди ко мне, Маргарита Ван-се-Росса», — звал знакомый голос, тот, что множество раз обращался ко мне по ночам.

И она шла. Послушной марионеткой, которую умелый кукловод тянул за нити. В серых глазах, как у меня и герцога Эдварда, не отражалось ничего, кроме покорности и безразличия ко всему на свете. Имела значения лишь цель пути. Пункт назначения.

«Стой!» — взмолилась я.

Но не услышала собственного голоса. Я находилась не здесь. Просто наблюдатель, лишенный права вмешиваться.

— Марго, почему ты не в секторе?

Из-за угла очень вовремя вывернул Эмилио. Юный Эмилио в ученической форме Гвендарлин и повязкой старосты на рукаве.

Сестра не отреагировала. Прошла мимо, будто он пустое место.

— Марго!

Эмилио бросился следом. Схватил ее за локоть и резко развернул. Подсвечник полетел вниз, ковер с тихим шипением вспыхнул.

— Проклятье! — среднему герцогу пришлось призвать на помощь родовую магию и устроить локальный дождик, дабы не пострадало и другое имущество колледжа. — Марго! Ты меня слышишь?!

Эмилио встряхнул сестру, и она, наконец, очнулась. Посмотрела с изумлением, на смену которому пришел страх.

— Я… ты… который час… — ее язык заплетался, мысли путались.

— Опять приступ? — спросил брат строго.

Она кивнула и всхлипнула.

— А ты? — спросила сквозь слёзы.

— Мэтр Бритт устроил собрание для старост на ночь глядя. А меня еще и задержаться попросил. Хочет обратиться к совету Многоцветья с просьбой. Размышляет, как бы задобрить матушку. Ладно, ерунда всё это, — он взял Маргариту за руку. — Идём, пока кто-то еще не заметил тебя в коридоре. Сомневаюсь, что тебя вдохновляет перспектива потрошить жаб для Шаадея…

Брат и сестра пошли в сторону тёмного сектора, а я открыла глаза в собственной спальне и услышала, как в отдалении часы бьют полночь…

****

— Возможно, матушкино зелье начало действовать, — предположил Ульрих утром, когда я оттащила его в угол, дабы посекретничать.

— Разве ему не полагалось показать, кто мой… мой… хм… ну, ты понял.

— Твоя «подготовка» к особым снам проходила не по сценарию. Так что и теперь возможны сбои. К тому же, тебе же показали прошлое. И твою м-м-м-м…. Марго. В общем, я с матушкой посоветуюсь.

— Посоветуйся, — разрешила я, а сама подумала, что пока от Габриэлы особой пользы не наблюдалось.

…За завтраком (сидели мы впятером, по-прежнему, особняком) я заговорила о другом открытии.

— Хотела обсудить с вами кое-что. Без новеньких…

Отличное слово — новенькие. Это не грубое — полуцвет. И не приходится произносить имя Агнии. Для Брайса оно всё равно, что красная тряпка для быка.

Народ воспринял новость о ночных похождениях Шема без интереса. Кто бы сомневался! Полуцвет — есть полуцвет, у «искаженных магов» свои странности, которые остальным, то бишь, полноценным, не понять. Только Ульрих нахмурился, да Элиас на всякий случай посоветовал обратиться к Милли, чтоб приглядела за парнем. В конце концов, заниматься «воспитанием» в особом секторе — ее обязанность.

Я жутко разозлилась, но сдержала порыв осчастливить народ знанием, что считаю их выскочками и снобами. Весь день ходила надутая индюком, а вечером на обряд явилась молчаливая. Боялась, что открыв рот, не сумею его вовремя закрыть. Кровь решили собирать не в берлоге, а сразу внутри стены. В сосуд падала капля за каплей, но Элиасу всё казалось мало. Он угомонился лишь, когда Рашель чуть не упала в обморок, и дал отмашку для новых «писем».

В этот раз никто не оригинальничал. Все желали духу здоровья. Я одна, находясь под впечатлением сна, попросила подсказку. И мне ответили. Да так, что я сама едва не лишилась чувств от избытка впечатлений.

«В ночь духа Лилит София Вейн должна оставить кровь на левой стороне близнецов», — гласила бледно-красная надпись, что появилась взамен наших «посланий»…

Глава 13. Разговор с врагом

— Исключено! Ты не пойдешь к зеркалам! Ни в ночь духа, ни в какую другую!