Чёрные зеркала

— Это не замена. Это второй раунд, который я даже не планировала. Я вырастила тебя. Дала всё, что смогла. Ты, как любой другой взрослый маг, можешь строить жизнь, как посчитаешь нужным. Но ты не можешь не признать, что мы отдалились друг от друга. Задолго до того, как герцогине Виктории захотелось покаяться в грехах. Мы постоянно ссорились. Потому что очень разные. Пока ты жила в изоляции, не общаясь ни с кем, кроме меня и Дот, казалось, мы единое целое. Но в Гвендарлин ты осознала, что на мне и моих взглядах мир не заканчивается. У тебя свои приоритеты, свои мечты. Ты знаешь, как я отношусь к Ульриху Бернарду. Я не изменю мнения, потому что считаю: с этим юношей что-то не так, и отношения с ним уж точно не облегчат тебе жизнь. Но ты ни за что с этим не согласишься.

— Но…

— Лил, не спорь, умоляю! Ульрих — проблема. И это не единственный вопрос, в котором мы ни за что не сойдемся. Будем ругаться до умопомрачения. Я люблю тебя, Лилит. Но будет лучше, если каждая из нас пойдет своей дорогой. Не сомневаюсь, ты справишься. И будешь всегда поступать по совести, потому что я тебя этому научила.

Слёзы больше не текли. Щеки высохли. Хотя, казалось бы, самое время снова разреветься в голос. Но как отрезало. Ни намека на влагу в глазах. Да и смысл? У мамы теперь новый ребенок. Родной. А я — чужая — выросла. Она мне больше ничего не должна. Зачем тогда приехала? Поставить точку, как я и просила в письме.

— А как же Дот?

— Она большая «девочка». Твоими стараниями есть хорошая работа в замке Ван-се-Росса. И я оставила ей денег. Разделила премию, что выделила герцогиня. За годы трудов. Правда, я не поняла, каких именно: по уходу за растениями или…

Мама снова запнулась, а я махнула рукой, мол, и так всё понятно. За мое воспитание. Удивило только, что она взяла деньги. С другой стороны, клан Ван-се-Росса ей, правда, задолжал, а нужно еще одного ребенка поднимать.

— Ты сказала Дот обо мне?

— Нет. Она же замок спалит со зла, а ей нужна работа и благосклонность герцогини.

Мы помолчали, не зная, о чем еще говорить. Вроде всё сказано. Точнее, сказано всё то, о чем стоит говорить. А потом мама спохватилась.

— Ох, я ведь даже не спросила, как у тебя дела!

Я пожала плечами. Вот и ответ. Она приехала говорить о будущем, а не о настоящем. Да и что рассказать? При других обстоятельствах я бы многим поделилась. Пожаловалась на бывших друзей, которые считают меня чужачкой и предательницей, поведала бы о колдовстве, мешающем поцеловать вторую половинку, призналась, как мучает мысль об отце — мужчине, не имеющем права так называться. Но я не могла. Выслушивать мои жалобы больше не забота Ренет Вейн.

— Всё как обычно. Из-за уроков — мне ведь в следующем семестре предстоит перейти на четвертый курс — времени почти ни на что не хватает. У меня хорошая соседка. А вчера было новолуние, и, кажется, в секторе побывал дух.

Мама засмеялась.

— Ты веришь в эти сказки?

Я выдавила улыбку. Вот еще одно отличие. Глобальное. Для мамы это страшилки, служившие развлечением в годы учебы. Я же не просто верю. Я знаю, что «эти сказки» вовсе не сказки. Из-за них лишилась жизни другая моя мать. На волоске от смерти Летисия Дитрих и Рашель Фаули, а я рискую «подарить» тело основательнице.

— Ну, мне пора. Алан ждёт у портала.

Я кивнула. Разумеется, ее ждут. Другая жизнь. Другая семья.

— Береги себя, Лил…

Она меня крепко обняла и ласково погладила по спине, но я перестала чувствовать ее тепло. Ощущение незыблемой связи между нами ушло…

****

— Лилит, мы тебя обыскались!

Рашель смотрела укоризненно. Мол, все с ног сбились, а я в спальне торчу.

— Всё в порядке? — спросила она, не дождавшись ответа.

— Да. Мама приезжала. Навестить.

— Но почему ты…

— Скажи Ульриху, что я сегодня не выйду. Со мной всё в порядке, просто хочется побыть одной, подумать. Мне сейчас не нужна компания, — я смущенно кашлянула, вспомнив, что Рашель в этой комнате тоже живет. — К тебе это не относится.

Она закатила глаза.

— На мой счет не беспокойся. В ближайшую неделю мне предстоит ночевать в другом месте. Леди Габриэла проведет обряды. Для укрепления здоровья.

Рашель ушла, а я лежала, свернувшись калачиком на синей постели, и… ни о чем не думала. То есть, мысли в голове присутствовали, но совсем не важные: о лете, вековом дубе за нашим домом в Бирюзовом, мосточке, где я стирала белье, и почему-то о рисовом пироге, который я никогда особо не любила. Сознание защищалось, запрещая вспоминать маму, минувшую ночь и все последние новости. Проблемы остались далеко. Не навсегда. На время. Выжидали, когда я немного приду в себя. Позволили взять передышку…

…Я уснула, не переодевшись и не погасив ночник. Закрыла глаза и снова провалилась в необычный сон. Оказалась в Гвендарлин. Где ж еще? Но в другом. Чуть моложе.