Чёрные зеркала

Открыл мальчишка-огневик со старшего курса. Тот, что недавно пытался поджечь Урсула. Я предусмотрительно спряталась за дверью, и он увидел только Эмилио.

— Добрый вечер, мэтр, — поздоровался огневик изумленно.

— Добрый. Пригласи Милли Дорвис и Шема Вертью.

Мальчишка умчался выполнять указание, а я уважительно покосилась на Эмилио. Это он хорошо придумал — позвать Милли. Она «наша», но Шем об этом не подозревает. Для него она своя — воспитательница, которая обязана оставаться на стороне полуцветов при любых обстоятельствах. Милли ведь не леди Барбара. Сама еще недавно была ученицей и не забыла каково это — опасаться ходить по коридорам в одиночку.

На лице Шема при виде меня отразилась буря эмоций: от удивления, до гнева и отвращения. Милли в первый момент растерялась, но быстро взяла себя в руки, вопросительно взглянула на Эмилио, мол, что вам угодно, мэтр?

— Есть разговор, Вертью. Идемте, — проговорил тот тоном, каким обычно общался с учениками на уроках. — Дорвис, вы его представитель.

Вопросов не прозвучало. Как и объяснения, почему здесь я. Никто об этом не спросил, но я всю дорогу до кабинета Эмилио спиной ощущала прожигающий взгляд бывшего друга.

— У меня только один вопрос, Шем Вертью, — объявил мэтр, когда мы достигли пункта назначения. — Что ты изменил в рецепте зелья, из-за которого заболели тёмные?

Шем оказался отличным актёром. Стоял намертво, уверяя, что ведать не ведает ни о каком зелье и вообще, отродясь, не способен к подобной магии. Мол, он невелика птица. Я слушала откровенную ложь, а побочка просыпалась внутри, «царапаясь» рассерженной кошкой. Да как он смеет говорить такое при мне? Сам десятки раз жаловался, что мечтает о большем, чем отведено полуцветам. А уж силу магии Шема я испытала на собственной шкуре, когда чуть не задохнулась по его милости.

— Хватит! — приказала я тому, с кем мы провели не один вечер в гостиной сектора отверженных, сидя бок о бок и ведя разговоры за жизнь. — Это не глупая шутка. Темным становится хуже, а целители понятия не имеют, как это исправить.

— А я тут каким бокам? — спросил Шем гнусаво.

— Ты же понимаешь, что это членовредительство, которое карается законом? Если признаешься сейчас и поможешь, тебе ничего не будет. Мэтр Ван-се-Росса даст гарантии, что это останется между нами четырьмя.

— Повторяю: вопрос не ко мне, — упрямился паразит.

Он так мастерски лгал, что на лицах Эмилии и Милли появилось сомнение. Но я знала — об этом кричали все инстинкты — Шем именно тот, кто нам нужен.

— А если кто-то умрет, Шем? — спросила проникновенно. — Сможешь жить с такой ношей? Или смерть полноценных — то, чего ты и добивался?

По лицу бывшего друга прошла тень, но он снова не поддался.

— Можете стращать сколько угодно. У вас нет доказательств, иначе мы бы разговаривали в кабинете директора. Я вообще имею право не отвечать на ваши вопросы.

Он говорил дело. Есть только признание Лиана, сделанное со мной наедине. В чужом присутствии светлый мальчишка вряд ли его повторит. Встанет за друга горой.

Однако Шем забыл одну «маленькую» деталь.

— В последний раз мэтров мало волновали доказательства. А тогда речь шла лишь о проникновении в сектор темных, а не о попытке их всех убить.

Шем в шоке открыл рот, явно не зная, что ответить, поэтому просто прошипел:

— Иди к демонам, Лилит!

О, да! Он очень вовремя вспомнил нечисть. Одна из них уже переступала порог. Самим даже идти никуда не пришлось.

Она вошла, а точнее вплыла в кабинет вся в белом, с растрепанными волосами и с волочащимися следом цепями, что сковывали запястья.

— Эмилио, ты здесь? — проговорила чужим голосом.

Средний герцог застонал.

— Летисия, — прошептал, сделав шаг навстречу бывшей невесте, но я схватила его за руку.

— Это не она…

Я кожей ощутила ярость. Такую, на какую Летисия Дитрих не способна. Эта ярость копилась веками. Веками взаперти.

— О! А вот и мой драгоценный сосуд. Ну, здравствуй, Лилит София Вейн.

Милли неловко сотворила дрожащей рукой защитный знак. Бесполезный знак. Вцепилась в растерянного Шема и оттащила вглубь кабинета. А я мысленно пожалела, что с собой нет куклы. Остальные талисманы хоть и в наличии, не факт, что способны противостоять «восставшей» основательнице. Даже Урсул не здесь, а то бы в ногу мегере вцепился.

Урсул! Стоп! Разве котяре не полагалось стеречь Дитрих?!

— Расслабься, маленькая дурочка, — бросила Гвенда и расхохоталась. — Я пришла поговорить с Его светлостью. Эмилио, пора принять волевое решение и помочь нам обеим: мне и этой оболочке, — она показала пальцем на себя.

К чести «дяди», лицо осталось каменным. Даже бледности не прибавилось.

— Я весь во внимании, леди Ван-се-Рмун.

Та рассмеялась.

— Можешь называть меня Гвенда. Всё-таки мы родственники. Пусть и дальние.

Шем позади издал странный звук, похожий на писк, а потом охнул. Кажется, Милли пихнула его в бок, чтобы притворялся статуей. Безмолвной статуей.