Чёрный альбатрос

Круг расступился, и в него пинками втолкнули горцев, которые приволокли Марику в пещеру. В руках они держали грубо сколоченные носилки, устланные шкурой. Лица мужчин были по-прежнему суровыми, но глаза их выражали затравленность и в то же время озлобленность, как у пойманного зверя.

Горцы поставили носилки возле предводительницы. Лия оглянулась на Марику.

— Сегодня твой праздник, — сказала она и кивком головы приказала занять почётное место на носилках.

Не зная местных обычаев, Марика не решилась спрашивать, куда её собираются нести. Она покорно села на носилки.

Горцы направились вверх по широкой тропе. Впереди шли барабанщики. Задавая шествию темп, они продолжали бить в барабаны, подвешенные через плечо на широких ремнях. Следом несли носилки с Марикой. За ними шествовала Лия, а дальше двигались остальные соплеменники. Повинуясь ритму, они беспрерывно приплясывали в такт чётким ударам. Местами тропа сужалась, и тогда идущие выстраивались в цепочку друг за дружкой, но даже на круче никто не прекращал незамысловатого танца.

Марика судорожно вцепилась в перекладины носилок, стараясь не смотреть вниз. От высоты захватывало дух. Девочка предпочла бы сойти с носилок и идти пешком, но боялась нарушить обычай горцев и тем самым обидеть их.

За очередным поворотом дороги глазам Марики открылась залитая солнцем площадка. Она была плоской и достаточно просторной, чтобы на ней уместилось всё немногочисленное племя. С одной стороны площадки высилась гранитная скала, возле которой буйствовали заросли рододендрона, обильно усыпанные бело-розовыми цветами. С другой — зияла пропасть, а за ней открывался горный пейзаж удивительной красоты.

Дальняя гряда тонула в дымке. Её покрытые снегом вершины, казалось, были сродни облакам: столь же лёгкие и воздушные. На ближних склонах росли оливковые деревья. Сверху они походили на кругленьких зелёных овечек, разбежавшихся по долине. Картина выглядела умиротворяющей, и только мерный перестук барабанов добавлял в царящий здесь покой тревожную ноту.

Процессия направилась к скале. Солнце высвечивало изломы гранита, и от этого чудилось, будто на каменной стене вытесан огромный суровый лик. Сама природа-скульптор поработала над этим портретом. Его черты были чем-то похожи на грубые лица горцев.

Барабанщики опустили тамтамы на землю и с новой силой предались музыке. Горцы образовали полукруг и стали подпевать в такт барабанному бою. В гортанных звуках, слетающих с их губ, слов было не разобрать. А может, в их пении и не было смысла, а лишь ощущение сопричастности и раскрепощения.

Марика поднялась с носилок. После опасного перехода по горной круче было приятно ощутить под ногами твёрдую почву.

Музыка набирала темп. Руки барабанщиков мелькали над тамтамами, подобно юрким птицам. Ритм завораживал. Девочке захотелось притопывать и подпевать вместе со всеми.

Лия протянула ей плеть.

— Держи.

Марика в растерянности поглядела на нагайку из сыромятной кожи.

— Зачем? — спросила она у предводительницы.

— Сегодня твой день, — сказала Лия.

— Давай! Давай! Давай! — скандировали горцы, в исступлении предаваясь пляске.

— Что я должна делать? — спросила девочка.

Те, кто стоял ближе и расслышал её вопрос, засмеялись. Лия кивнула в сторону носильщиков Марики.

— Вчера они чуть не забили тебя до смерти.

Марика осознала, чего от неё ждут. Всё это шествие было затеяно, чтобы наказать провинившихся. Девочка легонько, чтобы не причинить боли, ударила сначала одного, потом другого горца и протянула плеть Лие.

Видя подобное небрежение к отмщению, горцы зароптали. Даже барабанщики снизили темп, и барабанная дробь сникла. Лия не спешила забирать плётку. Она уставилась на девочку и с презрением сказала:

— Ты что, совсем не умеешь радоваться?

— Если бы плётка была у меня вчера, я отходила бы их с большим удовольствием, — сказала Марика, кивнув в сторону провинившихся.

— Что изменилось сегодня? — поинтересовалась предводительница.

— Вчера мне нужно было защищаться, а сегодня беззащитны они.

— Если сегодня проявишь слабость, то завтра об этом горько пожалеешь. Вы, люди низин, совсем не чтите законов силы. Дикари! — Лия произнесла слово с такой брезгливостью, будто выплюнула.

Марику часто называли дикаркой. Но в устах облаченной в шкуры жительницы гор прозвище звучало не обидно, а забавно. Девочка, не сдержавшись, улыбнулась.

— Они могли бы с лёгкостью уронить меня в пропасть, но не сделали этого. Выходит, они тоже проявили слабость? — напомнила Марика.

— Нет, благоразумие. Они знали, что их ждёт, если бы они лишили нас праздника.

— Что слушать эту чужестранку! Все устали от слов. Мы хотим зрелищ! — выкрикнул юноша в леопардовой шкуре.

Его поддержал дружный хор голосов. Понимая, что племя не на её стороне, предводительница не стала никого одергивать. Барабанная дробь опять начала набирать скорость. Горцы, пританцовывая, направились по кругу, и их пение перешло в скандирование:

— Давай! Давай! Давай!