Чёрный археолог

— Банальный гравигенератор. Строительный, какими площадки под фундаменты расчищают. Секунда — и никаких следов. Разве что кто-то умудрится все эти тонны пыли профильтровать и отделить органику. Но и в этом случае идентифицировать тела не получится. Вот так-то, чувак!

В ответ я обреченно закатил глаза и без сил откинулся на спинку кресла. В голове билась одна-единственная мысль: вот это попал! В один день стать соучастником ограбления, совмещенного с массовым убийством, — это надо постараться…

Глава 7

Где-то в гиперпространстве, борт лайнера Magnifique,

6 июля 2541 года, утро

Переход от сна к бодрствованию у меня обычно происходил практически мгновенно — раз, и готово. Как будто кто-то поворачивал архаичный рубильник, знаете, какие в исторических фильмах любят показывать. Только там обычно он адскую машинку в действие приводит, и все завершается большим бабахом. Вот такая оригинальная визуализация. И вроде предпосылок никаких нет, а вот поди ж ты! Впрочем, странные выверты собственного подсознания — последнее, о чем бы я хотел сейчас думать. Были проблемы и поважнее, например похмелье.

Башка трещала. Нет, не так. Башка ТРЕЩАЛА. Обычно при пробуждении я сразу же открывал глаза и мгновенно осознавал, где нахожусь и в каком состоянии пребываю. Сейчас же сама мысль о том, чтобы попытаться поднять веки, вызвала волну тошноты, подавить которую удалось с огромным трудом. Шевелиться тем более не хотелось, равно как и думать о чем-либо, кроме обострившейся донельзя мигрени. А, нет! Головная боль — это еще цветочки по сравнению с всепоглощающей жаждой, усугубляемой пустыней Гоби, раскинувшейся в глотке. Такое ощущение, что язык и нёбо превратились в грубую наждачную бумагу, да еще как минимум десятка два кошек во рту нагадили. Ох, мать моя женщина!.. Как же меня так угораздило?..

Как угораздило, как угораздило! Да пить надо меньше, вот и все! Осознавший невеселые перспективы мозг слегка зашевелился, и я начал понемногу припоминать подробности вечеринки. Впрочем, обо всем по порядку.

Наши вчерашние приключения поспешным бегством с личного острова покойного господина Ма отнюдь не ограничились: после того как его поверхность превратилась в выглаженное гравитационным ударом «зеркало», так и оставшийся неизвестным пилот вывел катер на высокую орбиту, где аппарат и провисел в неподвижности, пока нас не подобрал стартовавший в штатном режиме Magnifique. В процессе выхода на геостационар мы сместились от разгромленного имения на пару тысяч километров южнее, дабы преследователям, буде таковые найдутся, жизнь медом не казалась, посему маневр этот занял около полутора часов, в течение которых страху я натерпелся на десяток лет вперед. Правда, все остальные участники кровавой заварухи, которую дражайший шеф охарактеризовал как «маленькую авантюру», к возможности нашего обнаружения недружественными силами отнеслись прямо-таки наплевательски, поэтому пришлось переживания тщательно скрывать. Не хватало еще потом месяц насмешки слушать. Хотя, судя по развязной болтовне, скабрезным шуточкам и взрывам нервного смеха, отходняк был у всех, включая Виньерона. Тем не менее он сумел оценить мое состояние и шепнул, когда остальные отвлеклись на особо пошлый анекдот в исполнении Гюнтера:

— Думаешь, Паша, мы монстры? Думаешь, вижу. Да и не спорю по большому счету. В свое оправдание могу сказать лишь, что такое у нас впервые. Больше пары трупов за нами раньше не оставалось, причем исключительно в процессе самообороны. Все когда-то случается впервые… Впрочем, есть такие призы, которые оправдывают любые грехи.

— Думаете, патрон? — с трудом выдавил я. — Меня почему-то учили иначе…

— Тебе по долгу службы положено, — отмахнулся Пьер. — Было. А меня в свое время умный дядька, мастер-сержант Жеребко, учил так: хороший враг — мертвый враг. И неважно, какие у него были намерения. Если ты его не убил, когда была такая возможность, очень может быть, что именно он убьет тебя. Поэтому нет такого выбора — стрелять или не стрелять. Ответ всегда однозначен — стрелять. А уж потом разбираться и предаваться рефлексии. Потому что мертвецам такая роскошь, как душевные переживания, не положена. В нашем конкретном случае выбор предельно прост: или мы, или они. Твой здоровый эгоизм должен подсказать правильный ответ.

— Мой здоровый эгоизм забился в самый пыльный угол подсознания и трусливо молчит, — невесело фыркнул я. — А вот совесть…

— Молод ты и горяч, Паша! — Шеф похлопал меня по плечу, дескать, не переживай, с возрастом пройдет. — С другой стороны, этим ты и ценен. Не хотелось бы окончательно оскотинеть. Я, признаться, тебя не только как спеца-ксенопсихолога нанял. Хочется иногда, знаешь ли, поплакаться в жилетку. Парни из команды не поймут, так что придется тебе терпеть.

— Без проблем, патрон.

— Вот и поговорили… И мой тебе совет — напейся. Хорошенько напейся.