Чёрный дом

«Я — Элис Уитерс, и… „Лунный свет“, пожалуйста. Бенни Гудмана».

— Элис Уитерс, — говорит Генри. — Это ее имя, и, если она не знает твоего имени, мой дорогой убийца, тогда я — обезьяна на шестке.

Он начинает подниматься, и в этот момент кто-то… или что-то… начинает постукивать, очень тихо, по верхней, стеклянной половине двери.

***

Медведица подтягивается ближе, чуть ли не помимо воли, и теперь она, Джек, Док и Нюхач сгрудились вокруг дивана, куда наполовину ушел Мышонок. Он похож на человека, которого медленно, но верно засасывает зыбучий песок.

«Нет, — думает Джек, — это не зыбучий песок, но смерть у него ужасная, это точно. Без всяких сомнений».

— Слушайте, — говорит Мышонок. Черная слизь вновь образуется в уголках глаз. Хуже того, течет из уголков рта. Запах разложения усиливается по мере того, как внутренние органы Мышонка один за другим прекращают борьбу. Джек искренне поражен их столь долгому сопротивлению.

— Говори, — кивает Нюхач. — Мы услышим.

Мышонок смотрит на Дока:

— Когда я закончу, сделай мне хороший укол «Кадиллака». Понимаешь?

— Хочешь опередить смерть?

Мышонок кивает.

— Согласен. Уйдешь с улыбкой на устах.

— В этом я сомневаюсь, братец, но буду стараться.

Он переводит покрасневшие глаза на Нюхача.

— Когда все закончится, заверните меня в один из нейлоновых тентов, что лежат у тебя в гараже. Положите в ванну. Готов спорить, что к полуночи вам останется только смыть меня в трубу, как… пивную пену. Но будьте осторожны. Не касайтесь… того, что останется.

Медведица начинает рыдать.

— Не плачь, дорогая, — говорит ей Мышонок. — Я уйду раньше. Док обещал.

— Я все сделаю, дружище.

— Помяните меня, хорошо? Прочитайте стихотворение… Одена[113]… то самое, от которого мороз пробирал до яиц…

— «Не читайте Библию ради прозы». — Нюхач плачет. — Обязательно, Мышонок.

— Послушайте… «Риппл»[114]… и выпейте много-много «Кингслендского»… Достойно проводите меня в следующую жизнь. Полагаю, могилы, на которую вы могли бы отлить, не будет… но сделайте все, что в ваших силах.

Джек смеется. Ничего не может с собой поделать. И вот тут взгляд алых глаз Мышонка упирается в него.

— Обещай мне, коп, что туда ты пойдешь только завтра.

— Мышонок, я не уверен, что смогу это обещать.

— Ты должен. Если пойдешь этим вечером, тебе не придется волноваться из-за адского пса… в лесах есть кое-что еще… кое-что похуже… — Красные глаза закатываются, черная слизь стекает в бороду.

— Думаю, придется рискнуть, — хмурясь, говорит Джек. — Где-то там маленький мальчик…

— Он в безопасности, — шепчет Мышонок.

Брови Джека ползут вверх, он не уверен, что расслышал последнюю фразу, произнесенную Мышонком. А если и расслышал, может ли он верить его словам? Мышонок получил дозу страшного яда. Пока он еще сопротивляется его воздействию, может говорить, но…

— Пока он в безопасности, — продолжает Мышонок. — Не от всего… полагаю, до него могут добраться… но только не мистер Манчинг. Так его зовут? Манчинг?

— Я думаю, Маншан. Откуда ты знаешь?

Мышонок отвечает улыбкой. Улыбкой умирающей сивиллы. Вновь ему удается прикоснуться ко лбу, и Джек в ужасе замечает, что его пальцы слиплись, а их кончики почернели.

— Отсюда, откуда же еще? Все отсюда. Больше взять неоткуда. И послушай, будет лучше, если мальчишку съест какой-нибудь громадный жук или горный краб… там, где он сейчас, чем ты умрешь, пытаясь его спасти. Если ты умрешь, аббала точно заполучит его. Так говорит… твой друг.

— Какой друг? — подозрительно спрашивает Док.

— Не важно. Голливуд знает. Не так ли, Голливуд?

Джек с неохотой кивает. Разумеется, это Спиди. Или Паркус, если так больше нравится.

— Подожди до завтра, — говорит Мышонок. — До полудня, когда солнце будет в зените в обоих мирах. Обещай.

Поначалу Джек молчит. Противоречивые чувства раздирают его.

— К тому времени, как вы доберетесь до шоссе номер тридцать пять, уже стемнеет, — вставляет Медведица.

— И в лесу точно водятся всякие твари, — добавляет Док. — В сравнении с которыми динозавры «Парка юрского периода» — домашние зверушки. Не думаю, что вы захотите пойти туда в темноте. Разве для того, чтобы свести счеты с жизнью.

— Когда вы все сделаете… — шепчет Мышонок. — Когда вы все сделаете… если кто-то из вас останется в живых… сожгите этот дом. Эту дыру. Эту могилу. Сожгите дотла, слышите? Закройте эту дверь.

— Да, — отвечает Нюхач. — Слышим и понимаем, дружище.

— И последнее. — Теперь Мышонок обращается непосредственно к Джеку. — Ты, возможно, сможешь его найти… но я думаю, что тебе нужно кое-что еще. Это слово. В твоих устах оно обретет огромную силу благодаря одной вещи… к которой ты прикасался. Пусть и давным-давно. Я этого не понимаю, но…

— Все так, — говорит ему Джек. — Я прикасался. Какое слово, Мышонок?

Какое-то мгновение ему кажется, что Мышонок не сможет произнести это слово. Что-то или кто-то прилагает все силы, чтобы не дать ему раскрыть рот, но в этой борьбе Мышонок выходит победителем. По всем параметрам, одерживает последнюю победу в этой жизни.

— Д'ямба, — говорит Мышонок. — Теперь ты, Голливуд. Повтори.