Чёрный феникс

— Мы не начнем, пока ты не съешь хотя бы треть. Хлопнешься в обморок, я не удержусь, воспользуюсь ситуацией, а потом придется за решеткой развивать свои навыки. Я не готов «бить» купола во всю спину по три раза за день, так что жуй, хомячок, тщательнее, — наблюдаю, как Вредина слизывает соус с пальцев, и двигаю к ней очередной контейнер с кусочками чего-то явно рыбного.

— Я не фомяфок… — отвечает мне это чудо с набитым ртом, краснеет, а потом, кажется, мысленно плюет на все и забирается с ногами на диван, продолжив руками уничтожать картофельную соломку.

Странно смущаться мужчины, с которым у тебя были самые близкие отношения. Да что уж там, после одной совместной ночи на кровати по прямому её назначению можно уже вообще ничего не стесняться.

Если нет мании подрываться в пять утра, закрываться в ванной и рисовать себе лицо — мне друзья рассказывали о таких экземплярах, аж в дрожь бросает — то не стоит переживать, потому что испытание сонным слюнявым взлохмаченным чудовищем, очень милым чудовищем — самое проверенное, что вообще можно придумать.

Не сбежали от тебя, значит, смело выдыхай и переставай строить из себя фею с радужными блестящими внутренностями.

Малышка перестает упрямиться — правильно, аппетит появляется во время еды — и опустошает несколько контейнеров, заев сверху все это великолепие какой-то подозрительной клубничной субстанцией. Она и мне предлагала, но я твердо отказался есть то, что трясется на ложке.

— Все? Теперь мне можно раздеваться?

Я на добрый десяток секунд подвисаю от этой фразы, потому что мой мозг определяет ей явно не заложенный Врединой смысл. Она понимает это и спешит исправиться.

— В смысле, я могу воспользоваться ширмой? А ты пока закончишь со своим стейком и натянешь перчатки…

Натянул бы я сейчас лучше, конечно, кое-что другое — кое-кого. Вернее не натянул бы, а заставил дрожать в моих руках и умолять двигаться быстрее, потому что мы оба соскучились по хорошему быстрому сексу без нежностей, но измучить мою девочку — святое. Из нас двоих большая часть контроля досталась явно мне.

— Иди уже. Ты же помнишь, что у нас дресс-код?

— Какой это? — замирает и поворачивается на половине пути ко мне лицом.

— Никакого белья.

День становится все лучше и лучше.

Глава шестидесятая. Рокси

Я знала, что Матвей не любит отвлекаться во время работы, поэтому не донимала его разговорами, а просто убивала мучительно медленно тянущиеся минуты в телефоне, периодически попискивая в ладонь, когда игла проходилась по наиболее чувствительным местам.

Все сегодняшнее утро у меня прошло в рыданиях, потому что стало так обидно из-за ночного ухода Матвея, что я не могла прекратить этот отвратный поток жидкости из уголков глаз. А еще я злилась.

Разбила несколько тарелок — все буквально летело из рук — поэтому и пришла в салон голодной с урчанием в животе, которое тщательно заглушала собственным голосом.

Меня кидало из одной эмоциональной ямы в другую, и я не понимала, как остановить этот внезапно нахлынувший приступ маленькой капризной девочки. Хотела даже встречу с Матвеем отменять, но одно из моих «я» топнуло ногой и как-то незаметно впрыгнуло в джинсы.

Через час я поняла, что мне действительно было нужно.

Я до боли нуждалась в моем мужчине рядом.

Хотя бы просто видеть и слышать его. Прикосновения остались где-то за гранью фантазий, но каждый раз, когда Матвей ласково водил пальцами по моему бедру, стараясь меня расслабить после болезненного участка, я довольно жмурилась и урчала себе под нос, мысленно умоляя его не останавливаться.

— Всё, я устал мучиться с твоими трусами. Снимай, — и сам нагло после этих слов тянет белье вниз.

Я отказалась лишаться жалкого клочка ткани и с самым жалостливым видом упросила Матвей как-нибудь аккуратненько, но, видимо, ему надоела путающаяся под руками резинка, которая вообще-то уже вся была заляпана краской.

— Ничего я не буду снимать, — уперлась и попыталась отцепить его пальцы от трусиков. — А ты со всех клиенток их так снимаешь?

— Обычно не приходится, они сами с удовольствием из них выпрыгивают, а потом и альтернативный способ оплаты предлагают, — Матвей вцепился взглядом в мой, а я резко подорвалась на место и надула губы из-за картинок, которые теперь упрямо лезли в мою голову.

— Ну и иди, к этим своим, свободных взглядов.

Не знаю, что на меня нашло. Честно.

Матвей схватил меня за лодыжку, когда я попыталась отползти, и резко навис сверху, уперев одну ладонь возле моей головы.

— Ревнуешь, малыш? — и вот эта его хитрая улыбочка ясно дала понять, что все было лишь провокацией. У него студия не того уровня, где можно было бы предложить тело в обмен на работу мастера.

— И не подумаю. Пусти вообще меня.

— Нет.

— Я хочу на перекур.

— Ты же бросила.

— Начну снова.

— У тебя даже сигарет нет.

— Возьму у тебя.

— Я не дам.

— А я — дам!

Ой.

Это вырвалось как-то само, но объяснять Матвею о нелепой случайности было поздно, потому что он тут же обрушивает на мои губы поцелуй голодного дорвавшегося мужчины.