Чёрный феникс

Болтаю ногами в воздухе в ожидании Матвея, рассматриваю все вокруг, потому что у меня каждый раз ощущение, что я здесь впервые. В студии столько всего интересного, что мозг просто отказывается запоминать детали.

Бедро со свежей татуировкой немного жжется, я рассматриваю рисунок и замечаю, что нам осталось совсем немного. Доделать буквально парочку мест, и все будет окончательно закончено со всеми финальными штрихами, тенями и цветами.

Шрам полностью скрыт рисунком, его можно почувствовать лишь тактильно, если точно знать, что он там когда-то был.

Мой бывший, как вчера оказалось, все-таки развелся. Вспоминаю об этом и не могу сдержать любопытство — залезаю к нему на страничку и рассматриваю новые фотографии с молоденькой, еще младше меня, девочкой с зелеными волосами. Создается ощущение, что он собирает какую-то свою личную коллекцию любовниц с нестандартной внешностью.

И вот ни капли не обидно.

Да, это было в моей жизни. Это мое прошлое, мои ошибки. К сожалению, от них никто не застрахован, поэтому нужно научиться принимать это и не корить себя за «кривую» дорожку.

— Да как ты смеешь так разговаривать с отцом, сопляк! Все из-за тебя! Быстро собирайся и поехали, я не могу позволить, чтобы мою фамилию полоскали…

— Вытаскивай её своими связями, а у меня дела есть…

Голос Матвея снова прерывается очередью громких высказываний, я прислушиваюсь и узнаю голос его отца. Он явно на взводе.

Мне начинает казаться, что между нами с Матвеем никогда не будет спокойствия. Что каждый раз, когда мы будем подходить к этой черте уюта и тепла, нас будет относить назад под силой того или иного обстоятельства.

— Малышка… — Матвей выглядит растерянным и немного побитым.

Его выматывают эти семейные противостояния, я чувствую. Любой ребенок хочет получить одобрение, пусть даже он вырос и обособленно состоялся, встав на ноги своими силами.

— Что случилось? — спрыгиваю на пол, подхожу к нему вплотную и обнимаю за шею.

Трусь щекой о его грудь, впутываю пальцы в волосы, пытаясь снизить уровень его взвинченности.

И все резко становится таким неважным.

Я уже не думаю о чужих трусах, о ночах, когда воевала с бессонницей и желанием плюнуть на все, оказавшись в руках моего мужчины. Все это просто исчезает из моей головы.

Остается лишь запах его парфюма с терпкими нотами. Такой родной и до слез нужный.

— У нас есть два пути: либо я посылаю всех к черту, мы с тобой заканчиваем твое бедро, а потом запираемся в твоей или моей квартире на ближайшие несколько суток…

— Заманчиво, — мурлычу ему в шею, прижимаюсь еще ближе и тяну его руку под длинную футболку, чтобы дать понять — трусики я так и не надела.

— Да, отличный вариант. На нем и остановимся, — Матвей срывается на приглушенные вибрации с учащенным дыханием, сжимает ладонью ягодицу и заставляет меня отклонить голову назад, чтобы тут же поймать губы глубоким, не терпящим возражений поцелуем.

— А второй? Какой второй? Что хотел твой отец?

— Забудь, малыш. Нахер все, — ворчит, когда я уворачиваюсь от его губ, фиксирует меня рукой на затылке и кусает в шею, намекнув, что нечего было его дразнить, а потом пытаться соскочить.

Матвей не понимает, что прямо сейчас я не просто дала ему зеленый свет на дальнейшие покушения — я стерла все лишнее из своих мыслей. Я просто хочу быть рядом с ним. Очень-очень хочу. Со всеми сложностями, ненормальными бывшими, чужим ребенком, который прочно вошел в жизнь Матвея.

Я больше не могу дышать без своего космического мужчины.

— Ладно-ладно, не смотри на меня так, — он не совсем правильно понимает мой взгляд, но я не перебиваю. — Пора бы вспомнить, что я — взрослый мужик, который может нормально думать в присутствии голой задницы. Пусть даже и такой соблазнительной, — Матвей опять впечатывает меня в свою грудь и сминает горячими ладонями ягодицы, нарочно задевая чувствительное, молящее о продолжении местечко между бедер.

— Не отвлекайся, малыш, — возвращаю его же фразу и делаю так, чтобы его руки оказались не в таком провокационном месте. Талия вполне подходит.

— А во втором варианте мы едем в участок и разбираемся со всей той херней, что происходила в моей квартире. Окончательно ставим точку с чужими трусами и все-таки запираемся, но уже точно в моей квартире, потому что она ближе.

— Что? В участок? В полицейский? — хлопаю ресницами и пытаюсь разобраться хоть с чем-то, но это так себе затея — в голове каждую секунду всплывают новые вопросы.