Чёрный юмор Санта-Клауса

Когда я добралась до событий, предшествовавших моему появлению в доме Ольги, Игорь из внимательного слушателя превратился в придирчивого: то и дело прерывал меня, уточнял, задавал вопросы. Кто знал о том, что меня задержали на дежурстве? Можно ли было подстроить эту задержку? Мог ли тот, кто о ней знал, твердо рассчитывать, что я пойду домой именно этой дорогой? Сколько времени я ждала Бориса и Юрия, когда сидела в машине? Не показалось ли мне, что Юрий намеренно не торопился ввести меня в дом, когда мы приехали? Не помню ли я точных слов Бориса, сказанных Ольге в холле? Падала ли я раньше в обмороки от сильного потрясения? Имею ли я обыкновение носить с собой аптечку и как давно эта привычка у меня появилась? Какие именно медикаменты лежат в аптечке? От чего, по моему мнению, умер Влад?

На последний вопрос я ответила неохотно:

– Как вы знаете, я не врач. Но думаю, это отравление. Судя по угнетенному дыханию и судорогам, он отравлен каким-то растительным алкалоидом. Типа аконита. Или, может быть, змеиным ядом. Но змеиные яды действуют не так быстро.

– Есть вероятность, что Влад принял яд раньше, с едой или питьем?

– Точно не скажу, но вряд ли. Слишком много времени прошло с тех пор, как он вышел из-за стола. Какие-то признаки должны были проявиться быстрее. Скорее всего, яд попал в организм через кровь. Другими словами, его убила я, обрабатывая рану. Вы ведь тоже так думаете, верно?

– Мне не нравится формулировка. Я думаю, что вас сделали орудием убийства. У меня есть одна хорошая версия, но нужно кое-что проверить. Видите ли, Аля, мы не имеем права на ошибку. Если мои подозрения верны, то убийца не оставил улик, кроме тех, что указывают на вас. Но он не мог обойтись без помощников. Мы должны в точности воссоздать картину преступления и найти слабое звено среди сообщников. У них не было времени толком договориться, согласовать показания. Вот почему добиться признания нужно сейчас, пока не приехала опербригада. Оперативники почти наверняка клюнут на очевидную версию и задержат вас, предоставив остальных самим себе. А тогда убийцы продумают до деталей свои показания и окончательно подчистят следы.

– То есть у нас всего одна попытка?

– Да. Не знаю точно, когда приедет милиция, но побеседовать с каждым и выявить противоречия я, скорее всего, не успею. Поэтому я задам несколько вопросов всем сразу, а потом вернусь к вам и изложу свою версию. Если она вас убедит, выберем самого слабонервного сообщника и хорошенько на него надавим. При известном везении к приезду опербригады убийца будет изобличен.

На этой оптимистической ноте Игорь сорвался с места и умчался. Не знаю, сколько времени он отсутствовал, но, наверное, недолго, потому что я не успела толком обдумать собственную версию. А она у меня появилась, как только я осознала, что Влада действительно убили. Впрочем, особой проницательности тут не требовалось. Я не убивала, а раз так, то подстроить убийство, чтобы подозрение пало на меня, мог только один человек – тот, кто меня сюда заманил. Борис хорошо знал Влада и, вероятно, имел свои причины желать ему смерти. К тому же он врач, значит, имеет доступ к лекарственным ядам. Он приводил меня в чувство и имел возможность подбросить отраву в мою аптечку, подменив невинный пузырек с йодом. Он напился, чтобы возиться с раной Влада пришлось мне. Правда, оставалось неясным, откуда он знал заранее, что Влад поранится. Над этим я и размышляла, когда вернулся мой неожиданный союзник.

– Похоже, версия подтвердилась, – объявил Игорь, закрыв за собой дверь. – Во всяком случае, я не узнал ничего, что ей противоречило бы. Выслушайте меня и поправьте, если что-то не так. Для начала – голые факты:

Три года назад у отца Виты – его звали Глеб – обнаружили стенокардию. Врача, Бориса Евграфова, ему нашла Ольга через своего любовника Юрия. Надо сказать, что у Ольги с Глебом был так называемый свободный брак. Единственное ограничение – запрет на развод. По брачному контракту, любой из супругов, подавший на развод, – не важно, по какой причине, – при разделе имущества получал лишь десятую долю общего состояния. В остальном же – полная свобода. Они не возражали против любовных связей друг друга и вообще жили каждый своей жизнью. Поэтому у Глеба не было оснований для недоверия доктору, найденному женой.

Полгода назад у Глеба случился сердечный приступ, и "скорая" по просьбе Ольги отвезла его в клинику, где работал Борис. Через час после поступления в кардиологическое отделение Глеба перевели в реанимацию, где он и скончался. Как я только что выяснил, Влад Карский был реаниматологом и работал в той же клинике. Кроме того, Ольга призналась, что Влад просил у нее денег. Якобы Глеб при свидетелях пообещал ему сделать щедрое пожертвование клинике на содержание так называемых социальных коек.

– Когда же он успел? – удивилась я. – Неужто в реанимации, пока его безуспешно вытаскивали из клинической смерти?