Чёрный коршун русской смуты. Исторические очерки

Выпадают такие удачи, и нам удается повстречаться с интересными людьми. Но о такой встрече и не мечталось. Мы однажды узнали, что живет и здравствует на московской земле человек, можно сказать, легендарный. С учетом того, что занимал он крупные посты и в Великую Отечественную войну, и в послевоенный период, имя его встречается то здесь, то там и в мемуарной литературе, и в художественных произведениях. Это историческая личность, и ее никак не обойдешь, когда речь идет о нашей истории. Радость наша тем более объяснима, что, занимаясь подготовкой сборника о чекистах Сталинградского сражения, нам удалось выйти на самое первое лицо – руководителя всей военной контрразведки той исторической битвы. Телефонный звонок, приглашение, и вот мы сидим в гостеприимной и уютной квартире. Наш собеседник – генерал-лейтенант в отставке Селивановский Николай Николаевич, бывший начальник Особого отдела Сталинградского фронта, впоследствии – заместитель министра государственной безопасности СССР, ныне пенсионер.

Первый вопрос наш был такой:

– Расскажите, Николай Николаевич, о вашей службе в органах государственной безопасности, о том, какой путь Вы прошли в них до Сталинградского сражения?

– Вероятно, можно так сказать, что я счастливый человек. И совсем не потому, что жизнь моя, как кому-то может показаться (все же дорос до замминистра!) была безоблачной. Как раз меня-то судьба совсем не жаловала. Но я все равно счастлив, потому что в буквальном смысле являюсь ровесником века (родился в 1901 году), и мне посчастливилось принять самое непосредственное участие в самых заметных событиях бурного нашего века, разделить как радости, так и беды своей страны.

Сейчас почти легендарно звучит название Московской школы красных командиров имени ВЦИК РСФСР (в 20-е годы ее называли Школой кремлевских курсантов), а ведь я в ней учился! Я был кремлевским курсантом, готовился стать артиллеристом. Но в 1922 году меня и еще 30 человек-отличников досрочно отозвали из школы и направили учиться на курсы ОГПУ, которые располагались на улице Покровке. Там в течение полугода я постигал науку контрразведчика, а по окончании курсов был направлен на Туркестанский фронт, где воевал с басмачами. Хоть и являлся оперативным работником – уполномоченным 65, а затем 12 кавалерийских полков, но фактически я ничем не отличался от других командиров и солдат – в сабельные атаки ходил вместе со всеми. Честно говоря, никогда не любил отсиживаться за чьей-то спиной, этим и горжусь. Зато всегда мог людям честно смотреть в глаза. Кроме того, очень боялся уронить звание чекиста. И так было всю жизнь: я этим званием всегда гордился и очень им дорожил.

В начале 1927 года, когда Туркестанский фронт прекратил свое существование, меня направили работать в Особый отдел Лениградского военного округа. Долго там прослужить не удалось, хотя Ленинград мне очень понравился: уже на следующий год был я направлен учиться в Московскую высшую пограничную школу.

Должен сказать, что это было в тот период лучшее контрразведывательное учебное учреждение в стране. Преподавателями являлись виднейшие чекисты, которые участвовали в таких крупных операциях, как «Трест», «Синдикат» и других. Например, лекции по основам контрразведки читал на моем курсе А.Х. Артузов, виднейший теоретик и практик советской контрразведки.

Когда началась война, я работал в 3 управлении Наркомата Обороны и занимал должность начальника отдела, который курировал все высшие военные учебные заведения страны. Вызвал меня к себе Мехлис, начальник Главного политуправления, вручил документы.

– Поезжай, – говорит, – к Буденному, будешь у него начальником 3 отдела.

Это означало, что я должен был возглавить военную контрразведку Юго-Западного направления, которое возглавлял маршал С.М. Буденный. Дали мне в помощь шифровальщика. С ним на разведывательном самолете Р-5 я и прилетел под Полтаву, где располагался штаб Буденного. Там началась моя фронтовая жизнь.

Должен сказать, что была эта жизнь, особенно в первые месяцы войны, ох какой нелегкой. Сейчас тяжело и не совсем удобно об этом вспоминать, но подразделение контрразведки всего Юго-Западного направления первоначально состояло… из двух человек – из меня да шифровальщика. Мне сказали: на месте разберись, подбери себе работников… А из кого подбирать, если специалистов не было совсем? В общем, неразбериха царила несусветная. Правда, в составе Юго-Западного и Южного фронтов, которые входили в Юго-Западное направление, военная контрразведка была, я являлся прямым ее руководителем, но непосредственно мне не подчинялся почти никто. Это был, конечно, нонсенс. Вышел из положения тем, что набрал несколько человек из местных территориальных органов – они все равно эвакуировались.

Далее события разворачивались трагически. В сентябре немцы несколькими танковыми клиньями пробили нашу оборону, окружили основные силы Юго-Западного фронта. При выходе из окружения тысячи людей погибли. В том числе командующий фронтом Кирпонос, почти весь Военный совет, начальник Особого отдела фронта Михеев.