Чёрный листок над пепельницей

— Бывает так: снаружи посмотришь — гладкие, спокойные стены, а за ними часто — скорбь, драмы, даже трагедии.

Ему очень хотелось расположить женщину к себе, но она даже не дослушала его:

— И нашёл Нелчиновых! Да я бы, ежели судьёй была, не три, а тридцать три годика прописала ой! Ишь, богородицей прикидывалась. Аккуратистка — за уборку первая платила или если испортится что…

— А бывший её муж?

— Бабник! Как появится студентка какая в доме — облапает её тут же, на лестнице. — Рая со злостью посмотрела на Гео: «Может, и ты по этой части?»

— Мы знаем правило: о мёртвых или хорошо, или ничего, но давайте его сегодня нарушим, ладно? Что вы можете сказать об их дочери, об Эмилии?

— Шалавая!

Гео усмехнулся:

— А что в ней было шалавого?

Соседка запнулась. Видно было, как она пытается привести мысли в порядок. Ей это не удавалось, и она явно сердилась, потому что не могла, как до сих пор, прицельно стрелять словами.

— Ну ладно, вы продолжайте, а я пойду, мне на работу пора. — Ночная Смена неожиданно махнул рукой, повернулся и быстро побежал вверх по лестнице.

Рая ещё раз подозрительно оглядела Гео с ног до головы и, внезапно сменив гнев на милость, позвала в квартиру.

В прихожей мебель стояла в беспорядке, «лицом» к стене, к углу прижался свёрнутый в трубку ковёр. Рая объяснила, что они с мужем чинят паркет — конечно же сами, мастеров приглашать дорого. Прошли в кухню. Рая чуть размякла — ещё бы, тут она хозяйка — и даже угостила Гео вареньем из айвы. А когда он от. души похвалил варенье, решила сварить кофе и разоткровенничалась. Они с мужем из Пернишского округа — если он бывал там, наверняка помнит их село Дебел и Лак, близко от «водохранилищу». Муж её на железной дороге служит, вот их и сунули сюда, даже не спросили, хотят они этого или нет,

— Но это же прекрасно — жить в Пловдиве! — польстил ей Гео. Плоское лицо Раи прояснилось. — Так что же шалавого было в этой несчастной Эмилии — так, кажется, её звали?

И тут, размышляя, Рая нашла точное слово:

— Всё!

— А если конкретнее?

— Дикая она была, дикарка, понимаешь? Сызмальства дикая. То сотрёт подмёткой рисунки с асфальта, что дети делали, то проткнёт им мяч гвоздём, то просто побьёт без всякой причины. А как спросишь их, кто у вас главный, лидер по-нынешнему (Рая гордо произнесла это слово: дескать, знай наших!), — все как один: Эмилия, Эми, Эмочка! Ну, а как девицей стала, ты бы поглядел: идёт важная, надутая — вот-вот лопнет, смотрит тебе в глаза и молчит, на улице никого не узнает, проходит мимо — ни с кем ни слова, принцесса! Чего заносишься, чего выставляешься, а? А то я не знаю вас! Задницу нечем было прикрыть, пока не… Всё её мать виновата, Кристина эта, «богородица». Только про неё не надо говорить, а то меня сейчас удар хватит. Подумаешь, одна осталась! Ну и что? Многие остаются без мужа — так надо себя не помнить?

— Значит, всё это началось после развода? — вставил Гео, воспользовавшись короткой паузой, которую сделала разволновавшаяся Рая.

— Да нет, не совсем так. Кристинка и раньше её как куклу наряжала, но когда Дишо навострил лыжи в Алжир ребёнка делать своей мадаме, тут она будто совсем сдурела. Ни в чём девчонке отказа не стало. Я его не оправдываю, Дишо этого, таких на куски резать надо, но ежели ты целый день слышишь одно только нытьё да рёв — как тут не убежать? Ну ладно, дитя нервное, беспокойное, болеет часто, но у тебя, женщина, муж в доме, что же ты носишься только с ребёнком, а на мужа никакого внимания? Я так и говорила Кристинке, но это всё равно что стенке говорить. «Привет, Райка, как дела?» — и бегом прочь, будто корова языком слизала. А знаешь почему? Я, видишь ли, первая сплетница в квартале. А ты кто такая, а? Уголовница, воровка ты, вот кто!

— Может, вы знаете, как Эмилия утонула? — Гео выпил кофе и вертел в пальцах тонкую чашечку, вглядываясь в слой гущи на дне. — Это правда, что не нашли?

— Правда. Тут разные сказки рассказывают… Говорят, сама она положила конец своей жизни. Ходили они с отцом вечером по мосту, тут она в какой-то момент разбежалась и — бух в тёмные волны… Я спрашивала у брата Кристины, он в Софии живёт — глупости, говорит, чего только не выдумают люди, Эма поскользнулась на мосту и упала в воду, вот и всё. «Но неужто не было там никого, кто бы помог ей? Этот тюфяк Дишо, отец её, почему не прыгнул следом за ней?» — «Потому что он не умеет плавать. Кричал, звал — никого вокруг. Позже появились люди, но где там, от нёс ни следа. Отнесли её волны. Высоченные, до неба доходили».

— А сама Эмилия умела плавать?

— Только что не шла ко дну. Так её парень говорил, я слышала. Я и его спрашивала про мост. То же самое — поскользнулась. А сам заставил отца своего, большой начальник у него отец, звонить в Варну и в нашу милицию ходил. «Какой смысл им врать мне?» — а сам смотрит на меня и вижу: не верит тому, что говорит.

— Погодите, Рая, вы совсем меня с толку сбили. Какой парень, какой начальник?