Чёрный листок над пепельницей

— Если понадобится, укоротим на два-три сантиметра брюки — и всё будет прекрасно! — проговорила она весело и громко — так, чтобы в примерочной было слышно, и снова подошла к стенду, где её уже ждали другие покупатели, причём число их увеличивалось с каждой минутой.

Но, боже мой, разве это её голос?! В быстрой словесной перестрелке тогда, в «Запорожце», когда он спросил, почему она остановила именно его, а не какой-нибудь экстраклассный лимузин, и она сказала про кузнечика и бабочку, голос её, несмотря на сарказм, звучал — он может поклясться в этом! — холодно и сухо, нервно и резко, как будто ей хотелось заплакать, закричать: «Оставьте, оставьте вы все меня в покое!» А когда он пригласил её вместе пообедать, она как ножом отрезала: «Я не голодна!» Он слишком хорошо запомнил всё это! А теперь — какой тембр, боже, какой тембр! Какая мелодичность, какая сила и мягкость! Она вполне могла бы стать джазовой певицей, или нет, лучше народной.

Гео тихо подошёл к стенду и сделал вид, что выбирает, себе костюм, при этом старался всё время стоять спиной к любезной продавщице, чтобы она не смогла убежать, исчезнуть, когда посмотрит ему в лицо и узнает его. Впрочем, что ещё за фантазии, куда она убежит? Это тебе не летнее кино, милая, а я не Длинные Уши! Да и зачем ей убегать? Ведь для неё он, Гео, всего-навсего обыкновенный моторизованный пижон. Значит, надо, чтобы она думала, что он пришёл сюда только ради неё. Настоящий театр. Но кому это нужно? Не лучше ли было бы сказать всё прямо, как есть, как подобает человеку из милиции, для которого все или почти все вопросительные знаки сняты? Однако любим мы с вами трогательные сцены, когда нужно и когда не нужно, и даже серьёзные люди из криминального отдела не исключение…

Тем временем волна покупателей всё прибывала. Все обращались к Эмилии, теребили её, требовали, а она с открытой улыбкой, доброжелательно старалась облегчить всем сложную проблему выбора. Интересно, почувствовала ли она, что он пристально, пристрастно исподтишка наблюдает за ней? Нет никаких сомнений в том, что она уже привыкла к восхищению, поклонению, восторженным комплиментам, тем более что теперь она на виду, и наверняка умеет держать себя гордо и достойно. Ну, так или иначе, в бой!

Он выбрал себе костюм такого размера, в котором мог бы смело выступить в роли циркового клоунами направился к освободившейся примерочной. Эмилия внимательно посмотрела на него, вернее, на костюм в его руках. Нет, она его не узнала. Да и с какой стати она должна была запомнить его? Обыкновенный, каких тысячи, простой смертный. И сверх того — небольшой рост, никаких особых примет. Так что отбрось всякие иллюзии, дорогуша, и по одёжке протягивай ножки…

Интересно, что она скажет, когда увидит на нём этот Гулливеров костюм? Однако он решился — быстро задёрнул бархатную портьеру, переоделся и вышел в салон. Большое зеркало стояло сбоку. Он приподнял брюки и посмотрел на своё отражение. Чучело патентованное, Чарли Чаплин в болгарском издании, разве что отглаженный. Сзади он услышал весёлую дробь каблучков Эмилии.

— Нужно было сначала меня спросить. — Она едва сдерживалась, чтобы не расхохотаться. — Я сразу поняла, что вам этот костюм велик, но вы поспешили.

Господи, ну до чего же она красива, просто дух захватывает!

— А, укоротить нельзя? — Он снял пиджак и перебросил его через руку.

— Можно только распороть и сшить заново. — Она уже улыбалась широко и счастливо. — Извините, я пошутила. У нас сейчас нет костюмов вашего размера и роста. Вы, наверное, знаете, что вам нужен сорок четвёртый, второй рост — это молодёжный размер.

Чёрные колодцы её глаз, так хорошо уже знакомые ему, теперь светились радостью и довольством.

— Но если я скажу вам по секрету, что сегодня мне просто необходимо быть в новом костюме?

— Я вам очень сочувствую… Знаете что? Приходите завтра, Я проверю на складе. Можете даже по телефону позвонить, чтобы не ходить зря. Спросите Эмилию.

Те же, те же звёздные колодцы глаз, от которых так трудно оторваться!..

— Завтра будет поздно. Потому что я собираюсь сегодня пригласить одну очень красивую девушку пообедать со мной…

Эмилия спокойно выдержала его взгляд и усмехнулась с плохо скрытой иронией:

— Уж не меня ли вы имеете в виду?

— Угадали!

— И совершенно напрасно, вы герой не моего романа.

— Благодарю за откровенность.

— Пожалуйста, тем более что я ещё тогда сказала вам то же самое…

— Что, простите?

— Ну-ну, не надо устраивать театр. Или, может быть, вы близнец того, кто подвёз меня до Пловдива?

Гео поднял руки:

— Сдаюсь! Один я у отца и матери. Впрочем, я просто счастлив — значит, и меня можно запомнить. Но ради установления истины вы разрешите мне внести поправку?

— Только в двух словах, покупатели ведь ни в чём не виноваты.

— Хорошо. Вы, видно, запамятовали — тогда вы мне ничего не сказали о героях вашего романа и моём несоответствии им. Просто отказались, причём довольно невежливо, пообедать со мной.

— Пусть так, зато теперь говорю. И снимите, пожалуйста, поскорее брюки от костюма, если не хотите собрать вокруг толпу.