Чёрный листок над пепельницей

— Вы помните, что я сказал вам на улице? Это не пустые слова, я действительно знаю о вас всё! И о первом безуспешном посещении дома на Леонардо да Винчи, и о втором, когда вы выдрали из альбома фото матери и оставили фальшивые следы на паласе, и о паническом бегстве из летнего кино, где вы увидели вашего бывшего друга Ярослава в обнимку с новой приятельницей. Вы ведь поняли, что он вас узнал, верно? Несмотря на русый парик. И вы будете уверять меня, что бежали только из страха разоблачения? Это очень жестоко, Эмилия, с вашей стороны, очень жестоко… Некоторые люди любят вас, как прежде, и вы тоже любите их, несмотря ни на что!

Наконец-то, наконец-то разговор вышел на стартовую дорожку. Гео уже не думал ни о чём, кроме самой Эмилии, её судьбы. Страстное желание помочь ей, поддержать заполнило его душу до краёв.

— Браво, браво! Поздравляю! С сегодняшнего дни буду всем рассказывать, какие люди служат в милиции — сердцеведы, всезнайки, комедианты! — Эмилии театрально подпила рюмку, как будто произнесла тост, но в рюмке оказалось всего несколько капель.

Гео быстро налил девушке вина. Она сделала несколько глотков и в упор посмотрела на Гео слегка увлажнившимися глазами.

— Я хочу остаться для них мёртвой, понятно? Моя жизнь сейчас не бог весть какая, но она моя, моя собственная! Я мертва для них, они — для меня, и копчёно!

— И пусть бог вас рассудит, так, что ли?

— Пусть… пусть попробует…

Две слезинки набухли и скатились по щекам. Эмилия резко смахнула их левой рукой, браслеты сверкнули в луче солнца.

Этого Гео не ожидал. Ему казалось, что Эмилия из такого крепкого материала, через который слезинке не пробиться, а вот поди ж ты — плачет… Жаль её, ужасно жаль, сколько она выстрадала! Но надо, обязательно надо сохранять спокойный, доброжелательный, чуть ироничный тон — так ей будет легче раскрыться, освободиться от гнетущей муки пережитого — и выздороветь…

— Впрочем, что-то подобное проглядывало и в вашем стихотворении. Но вот вопрос — искренни ли вы в своём прямо-таки мефистофельском всеотрицании? Позвольте усомниться. Ради чего вы так рисковали, отправившись в Пловдив во второй раз? Ради чего ставили под удар всю свою постройку, с таким трудом и в таком горе воздвигнутую? Ведь всё могло рухнуть в минуту! Так ради чего? Ради фото матери… Значит, вы не забыли маму Кристину, значит, любите её, тоскуете по ней — разве не так? Иначе стали бы вы средь бела дня скакать по лестницам на третий этаж! Ну, а если бы — представьте только — вас засекла соседка Райка? Ужас! То же самое возле кино. Как говорят немцы, первая любовь неувядаема.

— Это я уже слышала. Дальше что? Нет, вы просто чудо! — Её браслеты на руках нервно зазвенели. — Чудо проникновения в чужие души!

— Ну что вы, это всего лишь обыкновенная догадливость. — Гео понял, что пора говорить серьёзно. — Понимаете, Эмилия, мне просто очень важно именно в вашем случае понять, можно ли говорить здесь о преступлении, если иметь в виду весь случай в целом. Я подчёркиваю — в целом. Возьмём первое, что приходит в голову: разве не преступление, что восемнадцатилетняя девушка так безжалостно рвёт с прошлым, со всеми привязанностями и симпатиями, повергает своих близких в горе и страдания? И кто же виновен в «случившемся? Только ли трагическое стечение обстоятельств, или есть ещё что-то кроме непредвиденного ареста мамы Кристины и последствий этого удара?

— Есть, — коротко бросила Эмилия. — Она мне не родная мать…

Стало тихо. Так тихо, как может быть только на большой сцене, когда кто-то из персонажей сообщает страшную новость, которая как гром небесный поражает и действующих лиц драмы, и публику и вместе с тем сразу вносит ясность и ставит всё на свои места.

— Вот как? — наконец откликнулся Гео, весьма успешно изображая удивление. Внутренне же он просто ликовал: сомнений нет, именно это знание и послужило главной причиной мнимого самоубийства Эмилии. Однако зачем ему притворяться? Что он выиграет, ведя себя так? Или это уже вошедшие в плоть и кровь профессиональные навыки, не всегда оправданные с чисто человеческой точки зрения. — самообладание в союзе с притворством?

— Я могла бы и промолчать, — язвительно заметила Эмилия. — Но вы меня просто взбесили своим хвастовством — всё-то вы знаете! А вот, оказалось, не всё, самое важное вам не-из-вест-но! — выпалила она совсем по-детски.