Чёрный пепел золотой травы (СИ)

На глаза попался кусок кладки, обрамляющий арку; от коррозии он истончился так сильно, что подожди я ещё чуть-чуть, и никакой стены вовсе не останется. Можно будет спокойно заходить и выходить, когда захочется. Или можно не ждать, а немного… ускорить процесс. Подтолкнуть в нужном направлении.

Где тонко, там и рвётся… Я провёл пальцами по кирпичам, ощупывая их, затем слегка стукнул кулаком, из-под которого мокрым песком посыпалась гниль. Хорошо, попробуем. Отступил на пару шагов назад и, коротко разбежавшись, врезался в стену плечом. Сработало, как я и рассчитывал — от удара секция лопнула на сотни обломков разного размера и формы. Я же, потеряв равновесие, оказался на полу, в той самой жидкости, запах коей последние часы вызывал у меня тошноту. Выругавшись, я поднялся на ноги и с отвращением осмотрел то, во что превратилась моя одежда. При первой возможности надо переодеться. И принять холодный душ.

После сожалений о, считай, потерянном костюме я решил вернуться к более приземлённым проблемам и принялся осматривать помещение, в которое попал. Сходу оценить его масштабы не получалось: свет ламп, цепочкой тянущихся в никуда, практически не разгонял темноту, рассеиваясь через пять-шесть метров и даже близко не добираясь до центра зала. Впрочем, уже это само по себе кое-что говорило: значит, зал достаточно большой.

Я пошёл слева, вдоль стенки, измеряя пройденное расстояние шагами. Ходьбу затрудняли то и дело попадающиеся под ноги щербины в полу и оставленные на полу вещи, невидимые из-за мутной воды. Когда счёт превысил полторы сотни, из тени впереди проступил громоздкий силуэт, наподобие тех, что я начал видеть перед спуском в пещеру. Но этот был гораздо выше и шире. Он напоминал скорее какое-нибудь животное или чудовище, чем человека.

Я встал столбом, готовясь уносить ноги, если существо меня заметит, но в следующий миг позволил себе расслабиться и нервно усмехнулся: испугавшая меня фигура на самом деле была всего лишь нагромождением хлама. Подойдя ближе, я понял, что куча барахла, явно рукотворная, играла роль чьего-то лагеря. Не лучшее, конечно, место для стоянки, но это определённо была именно она — в самом центре композиции покачивался подвешенный гамак, неумело сшитый из десятков лоскутов, но на удивление хорошо сохранившийся. За ним к стене привалился необъятный шкаф-стеллаж, заполненный всяким скарбом, по большей части бесполезными побрякушками, лежащими, однако, на верхних полках, подальше от затопленного пола. Пачки заскорузлых от влаги бумаг, черепки посуды, камни, украшения, ржавые железки, спутанные клубки проводов — вряд ли этот мусор хоть для кого-то мог представлять малейшую ценность. Я почувствовал облегчение от того, что не застал хозяина всего этого добра, кем бы он ни был.

Я аккуратно обогнул лагерь и двинулся дальше; на противоположном от входа конце зала зияла точно такая же арка, в этот раз ничем не загороженная; за ней отчётливо просматривалось очередное переплетение подземных коридоров и тоннелей, слабо освещённых. И до того, как я успел разглядеть их как следует, из тьмы послышался уже знакомый звук — чьи-то булькающие по жиже шаги. Сейчас я не шевелился, а значит, эхо было ни при чём. К тому же, похоже, там шли, переговариваясь шёпотом, сразу двое. Неужели похитители меня всё же догнали? Я метнулся к стене, нырнул в первую попавшуюся нишу и вжался в неё, задержав дыхание.

То, что появилось из темноты, действительно было человеком, но от него меня пробрала дрожь гораздо сильнее, чем от какого-нибудь потустороннего монстра. Одетый только в набедренную повязку, едва прикрывающую наготу, невообразимо тощий, но при этом жилистый, он передвигался на четвереньках, как самый настоящий зверь — из-за того, что по воде шлёпали сразу две пары конечностей, я и подумал, что идут двое. Волосы и борода, пропитанные вонючей ряской, слиплись в неряшливые сосульки и намертво сплелись друг с другом, превратившись в одну цельную массу, из которой выглядывал острый нос. То, что я счёл за приглушённый разговор, оказалось невнятным и сбивчивым бормотанием — как будто всё остальное недостаточно свидетельствовало о том, что у парня не все дома.

Трудно сохранять полную невозмутимость, стоя по щиколотку в нечистотах и будучи покрытым ими же с ног до макушки, но я всё же замер, ожидая, когда дикарь прокрадётся мимо и освободит дорогу. Это не помогло: он что-то учуял и, застыв в нескольких метрах от меня, начал водить косматой головой из стороны в сторону, словно принюхиваясь.

Я сжался, но слишком поздно: через мгновение этот человек повернулся ко мне, и я увидел его лицо целиком. Такое же худощавое, как и он сам, с острыми чертами, всё в грязных подтёках, в глазах застыло странное выражение, а оскаленные зубы ещё больше усиливали сходство с животным. Не поднимаясь с четверенек, он утробно зарычал и направился ко мне. Я молча наблюдал за ним, парализованный страхом, а если бы и мог сдвинуться с места, бежать всё равно было некуда.