Чёрный пепел золотой травы (СИ)

Я забрался на невысокий каменистый уступ, почувствовав, как меня сдувает ветром, и осмотрел раскинувшуюся внизу лощину. Надо признать, первое впечатление от здешней глуши оказалось вполне справедливым — равнина, изрытая оврагами и испещрённая скалами, простиралась бесконечно, в каком направлении ни повернись, при этом булыжник, возле которого остался парень в клетчатом костюме, уже исчез из поля зрения, хотя я удалился от него всего на сотню шагов и рядом не было никакого холма или чего-нибудь другого, что могло бы его скрыть. Похоже, время и пространство по эту сторону и правда заплетались в узел, который просто так не распутать.

Раньше я никогда не видел места, подобного этому. Оно напоминало заброшенную и одичавшую загородную пашню, но в реальном, живом мире на краю такого простора всегда заметно просёлочную дорогу с едущими фермерскими фургончиками, протянутыми вдоль неё линиями электропередачи, с редкими заплатками-отметинами сараев и иных хозяйственных построек, а также стадами коров, овец, коз и прочей домашней живности. Здесь же ничего такого не было — только высокая, по пояс, трава, через которую, казалось, можно идти без остановки до тех пор, пока ноги не перестанут слушаться. Я решил удостовериться, так ли это, но пыла хватило лишь на пару часов — после этого я хотя бы узнал, что мертвецы, независимо от того, мёрзнут они или нет, уставать вполне способны. Поняв, что настало время передохнуть, я нашёл стоящий особняком валун и расположился прямо на клочке земли под ним. Тогда же я сообразил, что за странное ощущение у меня вызвало прикосновение к почве, когда я только очнулся — вся она оказалась покрыта пеплом и жирной, пачкающей сажей, равно как и сам камень, возле которого я устроил стоянку. К тому моменту уже всю мою одежду сплошь усеяли маслянистые чёрные пятна, и я готов был поспорить на что угодно, что больше всего их осталось на спине. Неудивительно, что здесь стоит запах костров — всё это место было, как одно сплошное пепелище.

Переведя дух, я продолжил путь и, вспомнив рассказ про север и юг, попробовал проверить, что получится, если я развернусь и пойду в обратную сторону. Результат оказался весьма неожиданным — я попросту не смог узнать поляну, по которой прошёл буквально только что. Конечно, частично я свою забывчивость списал на темноту и однообразие окрестностей, но другие замеченные мной детали объяснению никак не поддавались. Поначалу, например, я чувствовал, что поднимаюсь в гору, и, следовательно, после разворота должен был идти под уклон, однако вместо этого подъём продолжался, как будто я никуда и не сворачивал. Не прекращались и прочие странности — несколько раз я успевал заметить боковым зрением мелькнувшие во мгле силуэты и бросался к ним очертя голову в надежде повстречать других скитальцев, но те растворялись в тени прежде, чем я добирался до них.

Меня упорно не покидали мысли о том, что же это на самом деле за место. Сомнения таяли с каждой проведённой тут секундой, но затаившийся глубоко внутри моей головы скептик настойчиво требовал неопровержимых доказательств того, что вокруг действительно загробный мир, а не плод моего воображения или… что-то ещё менее экзотическое. Вот только как в этом убедиться наверняка? У меня проскочила догадка, что умереть во второй раз мертвец, очевидно, не сможет — значит, если я попытаюсь покончить с собой и ничего не выйдет, это точно прольёт свет на ситуацию. А получится — утешусь тем, что оказался прав. Ха-ха. Очень смешно.

Впрочем, даже если бы я сразу же не отмёл столь блестящую идею, вряд ли у меня получилось бы её реализовать — рядом не было ни единой скалы, с которой я мог бы броситься, или реки, чтобы утопиться. А как ещё лишить себя жизни в пустом поле? Сесть и ждать, когда умрёшь с голоду? Скатиться кубарем по склону холма, надеясь, что сломаешь шею?

Не давал покоя и вопрос о том, кто же я такой, точнее, кем был при жизни. Из объяснений Курильщика, как я окрестил своего недавнего собеседника, я понял, что каждый сохраняет хотя бы немного воспоминаний; у меня же в голове на этот счёт было хоть шаром покати. Я не имел ни малейшего понятия, как я могу что-то вспомнить, да и возможно ли это в принципе, но уже решил, что именно это должно стать моей первостепенной задачей. Меня не покидала уверенность, что это важно, хотя я и не знал, почему.

За такими размышлениями я преодолел с десяток километров, а заросли травы всё не заканчивались. Никуда не пропал и сумрак, так что всё, что утверждал насчёт этих земель Курильщик, пока что сбывалось.