Чёрный пепел золотой травы (СИ)

Я выдохнул и вытер слёзы, выступившие от смеха и текущие по лицу вперемешку с каплями дождя. Дыхание постепенно возвращалось; я наклонился, чтобы поднять шляпу Игрока, и в этот момент произошло то, чего я боялся всё это время. Невидимая рука вздёрнула меня вверх, на доли секунды задержала на высоте нескольких метров, а затем с силой швырнуло вниз, но не в лодку, а в чернеющее под ней море. Я рванул вверх, чувствуя, как паника растекается по мне одновременно с тем, как вода заполняет рот и нос, однако вместо того, чтобы вынырнуть, ударился обо что-то твёрдое и от этого погрузился обратно в разверстую бездну. Темнота, ещё более непроницаемая под водой, и одежда, вдруг ставшая тяжёлой и мешковатой, мешали выплыть, но попыток я не оставлял. Раз за разом я бился всё в ту же твердь, не понимая, что тараню головой и руками днище лодки. Я уже успел мысленно попрощаться с жизнью, как рядом что-то булькнуло, взбив облако пузырьков, вцепилось в меня и потащило. Миг спустя Игрок вволок меня в лодку и, уронив на дно, сам свалился поодаль, шумно дыша.

— Не благодари, — прохрипел он, привалившись спиной к корме. Под ним что-то хрустнуло, и он, опомнившись, пододвинулся, слезая с покоящихся на дне сумок. Сейчас, когда ураган прошёл мимо и ливень мало-помалу утихал, становилось чуть-чуть светлее, и разглядеть Игрока, да ещё на таком близком расстоянии, было проще. Он нырнул вниз, к сумкам, и принялся копаться там в поисках чего-то, что в итоге оказалось той самой бутылкой, которую он недавно так бережно извлёк из своего тайника.

Выдернув с характерным хлопком пробку, он протянул откупоренный сосуд мне. Второй раз можно было не предлагать: я запрокинул голову и жадно отхлебнул из бутылки. Уже знакомый, сладкий фруктово-ягодный вкус разлился сначала по горлу и желудку, а оттуда и по всему телу, отзываясь приятным согревающим теплом. Только после этого я понял, что за время шторма умудрился практически околеть, хотя раньше не чувствовал ни малейшего признака холода. Сделав ещё глоток, опустошивший ёмкость у меня в руке почти наполовину, я передал её обратно Игроку. Он, в свою очередь, выпил совсем немного, затем поднял бутыль над головой и потряс её, оценивая, сколько напитка в ней осталось, после чего спрятал назад в сумку.

Мы снова умолкли и некоторое время просидели так, не шевелясь, лишь слегка покачиваясь в такт колыханиям самой лодки. Ни я, ни Игрок не стали ничего говорить — всё и так было ясно. Мы никогда ещё не были так близки ко второй смерти, уж я-то наверняка. Разве что тогда, когда вызвал лавину, под которой едва не погиб, но в тот раз я сам действовал по собственной глупости, сейчас же я мог винить в произошедшем разве что неудачно сложившиеся обстоятельства. Да и надо ли кого-то винить? Я немного стыдился своей потери самообладания, но, с другой стороны, никакого вреда она не принесла. В конце концов, всё обошлось, пострадала только наша гордость. В ушах, больше не перебиваемые шумом бушующей грозы, по-прежнему звенели отголоски моего же безумного, истеричного смеха.

Дождь окончательно прекратился, застилающая глаза завеса сгинула, и я, давно привыкший к полутьме, почувствовал себя как дома: ничто так не меняет самоощущение человека, превратившегося в слепца, как возвращённое ему зрение. Даже если смотреть ему особо и не на что: нас не окружало ничего, кроме всё той же бескрайней воды.

Когда Игрок прервал молчание, его голос звучал уже не таким же вымотанным, как пару минут назад, однако полностью все прежние краски в него ещё не возвратились. Не поднимая уроненной на грудь головы, со скомканной и потерявшей форму шляпой в руках, он проговорил:

— Теперь остаётся добраться до Беглецов. Всего-навсего. Молния дважды в одно и то же место не бьёт. А если и ударит, значит, мы с тобой чертовски везучие парни. — Он слабо усмехнулся шутке, и добавил:

— В общем, надеюсь, второй шторм нам по пути не попадётся. Его мы точно не переживём.

Я ему не ответил, но это определённо было тем же самым, на что надеялся и я сам. Игрок какое-то время ещё продолжал бормотать что-то вполголоса, затем затих, по всей видимости, заснув. Я тоже остался сидеть на своём месте, погружённый в мысли. Куда нам теперь плыть? Вряд ли Игрок сможет заново отыскать нужное направление после того, как нас потрепало. Здесь, в открытом море, нет никаких ориентиров, на которые он мог бы полагаться.

Аккуратно, стараясь не разбудить его, я поднялся на ноги и занял его старое место, на вёслах — они, к счастью, не пострадали и оставались, целые и невредимые, в уключинах. Мне вспомнились слова Игрока о том, что грести я явно не умею: вот и настало время это проверить. Я ухватился за вёсла, неуклюже взмахнул ими…