Чёрный пепел золотой травы (СИ)

Прежде чем я решил, ко мне подошли двое Беглецов с дубинками наперевес. Они мягко, но настойчиво оттеснили меня назад, за линию охраны, где, очевидно, и полагалось находиться всем непричастным. Но перед этим я на мгновение успел заглянуть вниз. И от того, что я увидел, у меня по коже пробежал мороз, даром, что я был мёртв.

Там, на глубине десятков метров, в скупом свете ламп блестел ледник. Огромный, разросшийся по всей ширине шахты, а по высоте поднимающийся до её середины, в нескольких местах промявший стены.

И в нём, в этом леднике, были заморожены люди. Живые люди — я отчётливо различал, как бегают их глаза, хотя в остальном никто из них не смог бы и пальцем пошевелить. Десятки распластанных человеческих фигур, как будто попавшие в паутину мухи, наслаивавшихся друг на друга. И на самом верху, должно быть, те несчастные, которых туда только что опустили. Через секунду — до того, как я успел что-либо толком рассмотреть — меня всё же оттащили в сторону и оставили стоять там, в тени.

Когда я более или менее пришёл в себя и побрёл искать Игрока, меня не оставляло постепенно усиливающееся чувство тошноты.

Глава 24. Плавание в один конец

На страшное зрелище мне удалось взглянуть всего на мгновение, но оно надолго отпечаталось у меня в памяти. Когда я догнал Игрока, стремительно удалявшегося в недра платформы, перед глазами у меня всё ещё стояли фигуры замороженных в леднике людей, беспомощных, нелепо раскинувших руки. В мозгу неприятно кольнуло, напоминая: где-то там, среди них, возможно, находился и Тик. Я почувствовал, как слегка ослабевшая за эти короткие минуты тошнота новой волной подкатывает к горлу. Никто не заслуживает такой участи, даже он.

Игрок втиснулся в один из наших потайных коридоров, даже не удосужившись проверить, не видит ли его кто-нибудь. Я проскользнул за ним. Там, в узком проходе с тянущимися по потолку трубами и кабелями, было темнее, чем снаружи, на платформе, и я едва мог что-то разглядеть. Игрок остановился, прислонившись к стене и запрокинув голову, как смертельно уставший человек. Я осторожно подошёл к нему, помня, в каком он настроении, но до того, как я придумал, что сказать, он заговорил сам:

— Если волк одевается в овечью шкуру, надо быть дураком, чтобы его не узнать. И всё равно, каждый раз новая мерзость как впервые.

Сейчас в его голосе не слышалось ни дрожи гнева, ни вызова — только усталость, сплошная смертельная усталость. Как будто это не он минуту назад стоял нос к носу с Капитаном, готовый сорваться с цепи.

Я осторожно откашлялся:

— Забудь, скоро мы отсюда уберёмся…

Силуэт Игрока вздрогнул, словно его тело сотрясло от беззвучного смешка.

— Да, уберёмся… Вместе с той компанией, которую нам дали в сопровождение. Кстати, как они тебе, а? Лучшие в своём деле, настоящие профессионалы. И в их случае это вовсе не похвала.

Он замолк, но я, не зная, что ему ответить, тоже не издавал ни звука, и когда наступившая пауза чересчур затянулась, он снова заговорил с темнотой:

— Мне известно, на что они способны, и пытки — едва ли не самое безобидное из их подвигов. Ты сам увидел, что это за «лёд», про который они столько болтали, и это далеко не самое страшное… Однажды они при мне связали и сбросили в море одного беднягу, которому хватило глупости с ними пререкаться. Ты представляешь, каково это — лежать на морском дне, куда и крупица света не проникает, под толщей воды, не дающей пошевелиться? И постепенно погружаться ещё глубже, в ил и тину, оставаясь при этом в сознании… Это хуже, чем лёд, поверь мне. — Он прерывисто вздохнул, переводя дыхание, затем продолжил. — Можно быть сколько угодно мразью и подонком, но без сторонников ты просто мразь и подонок. А с целой толпой последователей — подонок, опасный для всех, до кого дотянешься. Так как ты думаешь, будут ли они для нас хорошими спутниками?

В моей памяти не слишком вовремя всплыл тот момент, когда я впервые столкнулся с Беглецами — на станции метро, где они хотели забрать меня с собой. Возможно, если бы мне не удалось сбежать, я бы тоже сейчас был там, в леднике. Или на морском дне, врастая в ил…

Я помотал головой, прогоняя неприятную мысль, и, проигнорировав заданный вопрос, поинтересовался:

— И какой у нас теперь план?

Игрок хмыкнул:

— А какой план может быть? Берём лодку, которую они нам дадут, и отправляемся вместе с этими ублюдками, куда они нас поведут. И надеемся, — добавил он, помедлив, — что по пути они свалятся за борт и захлебнутся. А попробуем отвертеться от того, что нам предлагают — окажемся в ледяной ловушке следующими, не успеем и глазом моргнуть.

Я снова ничего не ответил, и, видимо, Игрок принял мою молчаливость за согласие, кивком обозначив конец беседы. Впрочем, я не мог подтвердить, что на все сто согласен со всем, что он сказал.