Чёрный соболь

— А что Ромин? Тот хоть деньги платил, — вмешался кто-то из стоявших в коридоре. — А теперь что же выходит? Наряд и так куцый, а его еще срезали. Нет, на это мы не согласны.

— Да что там разговаривать! Давай расчет и все. А не дашь, так уйдем.

Человек за столом, подперев голову кулаком, поочередно оглядывал каждого и что-то обдумывал.

— Что же, уходите, насильно держать не буду. — Он встал из-за стола и сделал несколько шагов по комнате. — Только я одного понять не могу. Трудностей вы испугались, что ли? Вроде и на изысканиях мы с вами не первый год. Сколько раз на голое место приходили, а здесь хоть жилье есть. В палатках жили, в землянках, на себе через тайгу станки волокли. Вот ты, Сеня, скажи. Помнишь, в Братске?

— В Братске? — Из коридора протиснулся высокий русый парень в засаленном ватнике и резиновых сапогах. Он потоптался посреди комнаты и тяжело вздохнул. — Разве в Братске так было? Главное — там дело шло. А тут? Третий месяц на одной скважине сидим. То одного нет, то другого. Бьемся, бьемся, и все зря. Обидно.

— Ты вот, Алексей Михайлович, нас попрекаешь, — сидевший у порога рабочий встал и подошел к столу. — > А какие тут станки, ты видел? Смену работаем, две стоим. А ведь у нас семьи, понимать надо.

— Ну, вот что, — Алексей Михайлович открыл ящик стола и бросил в него бумагу. — Эту липу я подписывать не буду. Теперь так: из четырех станков завтра мы с механиком соберем два. Станки я осмотрел — старье, но работать будут. Бурить будем в три смены, непрерывно. Свободных от работы поставим строить жилье. А питаться будем вместе. Повариха-то здесь найдется?

— Найдем… — Повеселев, Сеня повернулся к рабочим. — Я ведь говорил, теперь дело будет. Пошли, что ли?

Пропустив впереди себя рабочих, он вышел и осторожно прикрыл дверь. В конторе сразу стало тихо.

— Что, тяжело приходится? — Абашеев кивнул на дверь. — Крепко они за вас взялись.

— Крепче некуда, — согласился Алексей Михайлович, проведя рукой по волосам. — Вот спорю с ними, убеждаю, а сам готов сквозь землю провалиться!

— А что так?

— Да все поставлено вверх ногами. Досталось мне наследство — врагу не пожелаю. За что ни возьмись — везде огрехи, да какие!

Спохватившись, он посмотрел на Абашеева.

— Вы ко мне?

Следователь коротко объяснил, что хотел бы вернуть на работу Таюрского, который раньше работал в партии завхозом.

— Думали мы тут с депутатом сельсовета… Да, оставлять парня нельзя, неустойчивый товарищ.

Алексей Михайлович на минуту задумался.

— Помнится, говорил мне что-то наш бухгалтер. Сам-то я тут недавно…

Он постучал в фанерную перегородку.

— Иван Ильич! Зайди.

Вошел бухгалтер.

— Как ты насчет Таюрского? — спросил Алексей Михайлович. — Может, возьмем обратно?

— Отчего не взять? — Бухгалтер присел на краешек стула. — Человек он старательный, работящий. Только пойдет ли? Он ведь из-за Ромина уволился, вроде друзьями были.

Он вышел и минут через пять вернулся, держа подмышкой толстую конторскую книгу.

— Вот, видите? — Он положил книгу на стол. — Уволен по собственному желанию.

Книга наполовину была исписана крупным размашистым почерком, и Алексей Михайлович с любопытством стал ее перелистывать.

— Это что же, Ромин все написал?

— Кто же еще? — Бухгалтер заглянул в книгу через плечо начальника. — Его любимое занятие было. Рабочие в поле, а он, бывало, все в конторе сидит. Кому выговор напишет, на кого начет сделает.

— А это кто такой? — Алексей Михайлович подчеркнул какую-то фамилию. — Тоже из солидарности уволился?

— Березовский-то? — Близоруко прищурясь, бухгалтер наклонился еще ниже. — А этот завбазой был, грузы нам сплавлял.

— Грузы? — Начальник отодвинул книгу в сторону. — Добрая ты душа, как я посмотрю. Сплав-то когда прошел? В августе. А Березовский этот лишь в декабре уволен. За что ж вы ему деньги платили?

— Не такой уж он добрый. — Абашеев повернулся к бухгалтеру. — Скорее наоборот. Тут мне старик один на вас жаловался… из-за аренды.

— Орлов, что ли? — Бухгалтер невесело усмехнулся. — Уж молчал бы лучше, куркуль старый. Распустил их тут Ромин, вот они на голову и сели.

— Ну, какой же он куркуль? — Абашеев вспомнил расстроенного Ивана Михайловича. — Мне кажется, двадцать рублей в месяц не так уж и много.

— Двадцать? — От негодования у бухгалтера даже голос сел. — Это он вам сказал? А сто двадцать не хотите? То-то и оно. Да еще лодку какую-то приписал, будто мы у него брали. А у него ее сроду не было, хоть кого спросите.

— Что там, договор, что ли? — Алексей Михайлович заинтересованно поднял голову. — Ну-ка давай его сюда, посмотрим. Старик-то этот и ко мне приходил.

— Нет договора, — бухгалтер виновато покосился на начальника. — Сергей Николаевич с собой повез, отчитываться…

Выйдя из конторы, Абашеев некоторое время постоял на крыльце, глядя, как ветер поднимает с крыш cyxyiq снежную пыль. После посещения начальника партии у него остался неприятный осадок, и сейчас он пытался разобраться в его причинах. Какой-то Березовский, которому четыре месяца зря платили зарплату, и совсем уж непонятная история с Орловым. Неужели старик говорил неправду?