Чёрный центурион

Видимо, пока я размышлял, на моем лице что-то изменилось. Потому как я еще не принял решение, как поступить, а четверо легионеров, отодвинув чиновника, сомкнули передо мной щиты. Самый старший из них, с небольшим акцентом произнес:

– Гражданин, мы вынуждены настаивать. – Хорошо, что оружие не обнажили. Видимо, неспокойное и тут время, раз по такой мелочи военные так реагируют. – Сдайте свое оружие или позвольте квестору опечатать ваши ножны.

Вот я влип. На пустом месте влип.

– Молодой… – На себя надо злиться, сам же дурак, но злость моя почему-то выплеснулась на легионера. – Молоко еще на губах не обсохло у тебя, мне указывать, что мне с моим оружием делать, – сказав это, я уже доставал свой ветеранский свиток.

Только вот не рассчитал, не рассчитал того, что будет такая реакция на мои слова. Вся четверка воинов сделала синхронный шаг назад и потянула свои гладии из ножен. Не успел я подумать, что здесь вам не там, что нельзя тут хамить страже, это не реальность, где полицейский в самом худшем для вас случае составит протокол, здесь, судя по всему, за хамство просто на куски меня порубят, дело приняло очень скверный оборот.

И вот что меня потянуло-то? Я же не хамлю обычно, да вообще не хамлю, это невыгодно, гораздо проще вежливо так послать человека, что он ни к чему придраться не сможет, чем хамить и раздувать конфликт. Может, я излишне вжился в шкуру Стефана Грога? Судя по легенде, он вполне мог этому квестору и в лицо дать за такое предложение. Посидел бы недельку в кутузке после такого поступка, но нос бы этому чиновнику свернуть мог, да, мог. Да что со мной такое? Это игра, черт меня побери, игра, а не реальность. Я не Стефан Грог, он только маска. Я Ломов – игрок, а не отставной легионер из выдуманной вселенной!

Все это я успел подумать, делая шаг назад и примеряясь, как половчее спрыгнуть в ров. Быть тут убитым мне не хотелось совершенно, а судя по тому, как все гражданские быстро поспешили отойти от места конфликта, и по тому, что к этой четверке от другого края ворот спешило подкрепление, дела мои более чем плохи. Никто сейчас уже не будет смотреть никакие мои документы, в лучшем случае, если не буду обнажать оружие, меня просто скрутят и посадят «до выяснения». Так и надо бы поступить, за ошибки надо платить, и это и будет такой платой. Но чтобы ветеран «черной» центурии дал себя повязать молодняку из первой линии?! А! Мать моя женщина! Что же делать! Помирать не хочется, в основном потому, что как я потом в город войду, все же сразу поймут, что я бес, если возрожусь, да и деньги все потеряю. И ронять тот авторитет, который, судя по легенде, есть у Стефана в военной среде, также нет никакого желания.

Когда я решил уже прыгать в воду, за спинами стражи раздался резкий командный голос.

– Отставить, мать вашу! Три шага назад! – Стражники тут же поменялись в лице, весь их боевой пыл испарился, а лица приобрели тупое-тупое выражение, свойственное любому рядовому при приближении начальства. – Не толпиться! – крикнул тот же человек, но уже тем, кто сбился в кучу на мосту. – Ничего не произошло. Всем работать, как работали, я разберусь!

Отодвинув одного из стражников, говорящий уставился на меня. Это был солдат-ветеран, лет немного до сорока, с сержантской нашивкой на груди. Секунды две он молча смотрел на меня, будто призрака увидел. Затем уголки его губ дрогнули, и он, прижав кулак к груди, отсалютовал мне. Зеркально вернул ему приветствие. И тут случилось неожиданное, он сделал шаг вперед и обнял меня, ненадолго, на секунду, но я от неожиданности чуть в ров не скакнул.

– Рад, – скалясь в подобии улыбки, произнес сотник. – Рад, что ты жив. Зайди вечером в казарму при южных воротах, – он оглянулся на творившийся у врат бардак, подернул плечами и сказал: – Извини, служба…

Ваша легенда обновлена.

После этих слов сержант посторонился, явно освобождая мне дорогу в город. Так как я банально не мог сообразить, что же ему сказать, то просто кивнул и, выпрямив спину, окинул насмешливым взглядом молодняк и шагнул за ворота.

Не успел сделать и десяти шагов, как услышал, как ветеран распекает легионеров. Причем громко, с толком, с расстановкой:

– Вы долбоклюи! Плоды брюха бородавочника! Вы чего себе позволяете! Вы совсем на голову больные?! Вы кого на щит поднять хотели, дегенераты! – Даже замедлил свой шаг, чтобы все расслышать.

– А кто это был? – подал голос квестор.

– Не твое дело, – тут же рыкнул на гражданского сержант.

– Но мне надо вписать в книгу… – не испугался его крика чиновник.