Чёрный волк

– Меня зовут Виктор Верховский, я заместитель директора, в 16:40 по башенным часам будет плановое собрание, и ты в нем участвуешь. Разглашению информация не подлежит, я за тобой приду за двадцать минут для начала. Оденься красиво. Веди себя подобающе, будь готова отвечать на вопросы. Вопросы будут?

– На какую тему собрание?

– Это сверхсекретно, – сказал он, понизив голос и нагнувшись к лицу Серафимы. – Никому не говори.

– Поняла.

– Продолжай заниматься своими делами.

Серафима на негнущихся ногах вернулась на сцену и как ни в чем не бывало продолжила тараторить про ее бывшего учителя и как он умер от пореза о гвоздь, случайно оказавшийся в тарелке с супом.

Черные тучи сгущались над академией, где-то вдалеке валил снег. Близилась буря. Буря над человечеством.

Между тем среди преподавателей начинали ходить очень несмелые, пока только зарождающиеся слухи о скорой смене директора, и неизвестно, кем. О Серафиме знал далеко не каждый, вернее, о ее потенциале, каждый, кто был в составе спецгруппы, гарантировано имел место в главкомиссии (если выживет). Главкомиссия – это не учителя, они и рядом не стоят, это люди, которые составляют программу для учеников, их распорядок дня, заведующие по жизни академии от прикорма северных оленей до отопления крепости. Это главы всего и вся, они решают жизнь.

– Ты не боишься предателей? – спросил Верховский.

– А чего мне их бояться? Они уже есть? – спросила будничным тоном Розалиция. Она прекрасно знала, что их уже клан.

– Имеются. Знаешь, мы стоим в очень противоречивом положение. Я тут подумал…

– Расскажешь это всем на собрании, я разрешаю.

Темнело. В полумраке комнаты Серафима расчесывала волосы, недовольным лицом глядя на себя в зеркало. У нее было только одно выходное платье, и еще одно школьное, но оно было из очень грубой ткани, и она его не носила, а на уроки ходила в брюках, что считалось дурным тоном. Половина вещей были мужскими, они ей достались от прошлого хозяина комнаты, а выбросить не поднималась рука. Комната девочки была на одного человека, некогда бывший хозяин тоже был любимцем часовщиков, и вскоре выбросился из окна. Все его вещи говорили о том, что даже для него самого это было неожиданностью. Он был добрым парнем, который любил жизнь и свое дело. Одним из темных моментов в истории Серафимы была та схожесть с бывшим жильцом, которая настораживала до ужаса Розалицию. Почти все вещи Серафиме понравились, она оставила их себе. Она никак не давала умереть спокойно тому парню, наоборот, пустила часть его души к себе, приукрасила и живет припеваючи! Не было в этом ничего ужасного, если так подумать, но было это странно.

От снега кожа казалась особенно белой, светлые волосы то и дело липли к лицу. Она была абсолютно белой, произведением искусства без единого изъяна. Но эта идеальная внешность самой же ей была ненавистна. Ей нравились контрасты: темные волосы и светлая кожа, светлая кожа и черные глаза, темная кожа – светлые волосы. Не любила Серафима однотонность.

В двадцать минут пятого в дверь постучались.

– Можно!

Верховский посмотрел на нее оценивающе сверху вниз.

– Откуда у тебя это платье?

– От сестры досталось, ей сшили подруги.

– А у тебя подруг нет?

– Нет.

Верховский пригляделся к ее лицу.

– А ярче глаза нечем сделать?

– Чем это?

– Туши нет?

– Нет.

– А теней?

– Нет.

– Румяна?

– Я на кого по-вашему похожа?

– Ты как со мной разговариваешь?

– Извините.

– Ты точно девочка?

– Частично.

Верховский строго на нее посмотрел, так строго, как не смотрел ни на кого.

– Идем, все уже в сборе, как раз подойдем к 40 минутам.

– Секунду, – Серафима скинула медвежьи тапочки и нацепила нежно-розовые туфли на низком каблуке.

– Теперь идем, не отставай.

Академия была большой, но не настолько, чтобы гениальный ребенок мог в ней потеряться.

– Мне кажется, я уже тут была.

В зале с колоннами было светло, расписанные потолки смотрели в душу.

– Возможно, во сне.

– А? Почему?

– Многим снится этот зал, и до того, как его закончили, он мучал многих художников, потом стихло.

– Какие еще паранормальные явления тут бывают?

– Если не считать болезни, которые уходят так же внезапно, как и приходят, то тут большая часть объяснима.

– А из необъяснимого?

– Кровяной дождь.

– Тот, что в одну ночь убил всех животных, растения, посадки и поселения?

– Да. Я видел его лишь раз, чудом выжил.

– Его можно предугадать?

– Можно, за три дня, но предотвратить – нет. Даже если мы обнаружим скорое приближение катастрофы, мы ничего не сможем сделать, кроме как укрыться от опасности. Урожай будет убит, припасов на всю академию не хватит.

– Господин Верховский, куда пропадают выпускники академии?

– Путешествуют по мирам в поисках лучшего для себя. Здесь их учат всему, что позволит сделать им правильный выбор. Как звали твою сестру?

– Меркл Гончарова.

– Плохо ее знал, но верю, она сейчас счастлива.

– Меня не особо это волнует, я ее не любила. Однажды она пришла ко мне, рассказал про родителей, отдала платье и ушла, больше я ее никогда не видела.

– Трудно осознавать, что тебе никто дорог не был, и тобой никто не дорожил.

– Нет. Любовь делает людей слабыми.