Чёртов Дневник Джилл (СИ)

— Спасибо, брат. Я, наконец, нашёл его…

Шон будто забыл об окружающих и медленно подошёл к своей реликвии. Он снял меч со стены и любовно осматривал каждый рисунок, нанесённый на ножны. Аж дух перехватило от этого зрелища. Я и не догадывалась, что в его жизни есть вещи, столь дорогие ему. И что это был поиск длиною чуть ли не в жизнь. Хотя, много ли я о нём знала, когда он умудрялся скрываться за ложной маской?

— Положи мою вещь на место! — скомандовала Нелли, ещё не понимая, с чем имеет дело.

— Это меч моей матери, Нелли. Значит, мой.

— С чего это он твой?! Мне его папа подарил! И вообще, у тебя свой меч есть.

— Нелли, но это и правда его катана! — вступился Гэри, — Единственная в своём роде! Её украл убийца его матери. И ещё медальон какой-то, да? — обратился он к Шону.

— А… Ты хочешь сказать, что мой папа… убийца? И вор?! Неправда! Этого не может быть!

— Ты сама видишь… — ответил Гэри.

— Значит, и тот медальон, который я ношу, сколько себя помню, тоже — его?

Из своей розовой блузки Нелли явила на свет небольшой кулон золотистого цвета. Увидев его, Шон едва не прослезился. А я вот прослезилась! И тут же поплатилась за то, что вообще туда полезла…

При виде растроганного Шона я тоже расчувствовалась, и у меня невольно потекла слезинка. Когда стало щекотно, я попыталась смахнуть её с лица: одно неловкое движение, и я шаркаю локтем об стену.

В доли секунд вижу, как Шон заметил шум в окне и, не думая, запустил свою катану в окно. Со свистом она летела прямо в меня, что я едва успела увернуться, разве что, лезвие меча прошло сквозь плечо…

Твою мать!..

Катана прошла насквозь и выбила меня из равновесия. Выпустив канат из рук, я лечу вниз с чёртовой катаной наперевес.

И вот, лежу я на отбитой спине, прямо под окном Нелли. Едва дышу от удара о землю, плечо раздирает от невыносимой боли. А из окна выглядывает Шон, чтобы узнать, кто за ними шпионил. Сложно будет забыть его круглые от ужаса глаза.

— Джилл!.. Нет… — всё, что выкрикнул Шон, перед тем, как сигануть за мной из окна.

— Джилл! Джилл… Прости меня, я не знал что это ты! Только не отключайся! Чёрт, мобильник… Скорая! Срочно…

Он что-то говорил в трубку, в отчаянии орал на дежурного врача — всё было как в тумане, даже боли не ощущалось. Может, я истекала кровью, может, переломала весь свой скелет…

Последним, что помню, были призывы Шона держаться, его трясущиеся руки, что в волнении пытались остановить кровь какой-то тряпкой, звуки сирены и, кажется, последний поцелуй…

ХРЕН ЗНАЕТ ГДЕ/НЕИЗВЕСТНО КОГДА:

Очнулась я в белом помещении, совершенно не отражая, кто я и где нахожусь. Плечо ноет. И сильно чешется. Ого, бинты, гипс. Пытаюсь вспомнить, где я так знатно гульнула.

Тут я стала припоминать детали, восстанавливая картину. Дошло, что я в больнице. На тумбочке красовались цветочки, не самые свежие, правда. Значит, всё это произошло не вчера… При попытке ощутить аромат букета я обнаружила записку внутри.

«Прости за всё. Если ты ещё со мной, то я тебя не отпущу».

Хм… Многозначительно. И очень…романтично.

Не прошло и пяти секунд, как дверь в палату слегка скрипнула, а я не нашла ничего лучше, кроме как вновь прикинуться шлангом. На всякий случай.

— Ты до сих пор спишь… — тихо заговорил Шон, не догадываясь, что дух мой силён и я пробудилась, — Надеюсь, ещё не прочла мою записку. Мне даже нечем оправдываться. Как я хочу, чтоб с тобой всё было в порядке. Какой же бред я несу, рад, что ты спишь…

Но в этот раз я решила выдать себя. Слушать его отчего-то становилось невыносимым. Этот дрожащий голос, будто искавший прощения и моливший о снисхождении за все свои косяки.

— Ты не виноват, — говорю я, не открывая глаз, — И да, я прикидываюсь.

— Почему же не стала дослушивать?

— Тебя слушать больнее, чем ощущать дыру в плече.

— В очередной раз пришёл просить прощения… Я не знал, что там была ты. Если б я знал…

Мне захотелось узнать, сколько же дней прошло с того момента, как они провели операцию, как там бабка и все остальные, но решила повременить с этим — бедняга итак не знает, что сказать.

— Не оправдывайся. Теперь я, хотя бы, знаю, ради чего ты всё это затеял. А мог просто всё рассказать мне и вместе мы бы…

— Что сделано, то сделано. Теперь ты на больничной койке с серьёзным ранением.

Ох, знал бы ты, где больно по-настоящему. Чёртов дурак.

— Хорошо, ты мне в голову не попал, — заметила я, — Всё-таки бабкины тренировки научили меня уворачиваться.

— Значит, я мог попасть тебе в голову? А если бы ты «увернулась» в другую сторону, и я попал в сердце?

— Ты туда уже неоднократно попадал. Физически я всё переживу, а вот морально…

— Какой же я долбоёб, Джилл, — заключил он, — Принёс тебя в жертву ради мести.

— Ну, мне понравилось содержание твоей записки. Так что я…

— Хочешь страдать от меня дальше?.. Нет, всё кончено.

— Как это — кончено? Разве не ясно, что я готова простить тебе всё это дерьмо?!

— Не надо прощать. Я больше не причиню тебе боль. И, надеюсь, мы больше не встретимся.

Шон нежно поцеловал меня в нос и вышел из палаты. Я открыла глаза.