Чёртов плод

– Как, ты что, даже этого не помнишь? – Верена в притворном ужасе закатила глаза.

– Да у меня адрес записан, проблем-то… Возьму такси или там беспилотник, – решительно свернул тему Кейр. – А что?

– Можем зайти ко мне, и я накормлю тебя лазаньей, – полувопросительно произнесла девушка, глядя в сторону. – Моя соседка сегодня ночует у подруги, так что и кухня в кои веки раз будет целиком и полностью в моём распоряжении…

Слегка оторопев от неожиданности, Кейр обескураженно посмотрел ей в глаза, и в следующую секунду они оба одновременно расхохотались.

– Заботишься, значит, о сирых и убогих, ага? – парень потёр руками лицо, всё ещё продолжая смеяться. – Скажешь, я тебе ещё не осточертел?

Верена откинула за спину растрепавшийся хвост:

– Нет, ну правда, если уж я связалась с таким вот беспомощным туристом… было бы уже полнейшим свинством отпускать его голодным в отель посреди ночи, верно? Тем более что…

– …тем более что он до такой степени раздолбай, что даже и названия этого отеля не в состоянии припомнить, так, да? – не удержавшись, в тон ей договорил Кейр, снова расплываясь в широкой улыбке. – А знаешь, я ведь не откажусь, Верена. Серьёзно, мне с тобой просто очень… мне давно ни с кем не было так, ну…

Он на секунду опустил глаза, глядя на несколько пожелтевших листков подорожника, которые пробивались между забросанными окурками камушками брусчатки:

– Ну, в общем, я и вправду был бы очень-очень рад, если бы ты сегодня смогла побыть рядом со мной… ещё немножко.

Глава 10

– Отказываешься служить мне? – голос стоящего над Яном был обманчиво спокоен.

Мужчине показалось, что кожа на его шее истончается и лопается, как после лучевого ожога. Всё пространство вокруг разом наполнилось тяжёлым запахом подгнивающей листвы, дышать становилось всё тяжелей.

– Я никогда не служил тебе… ты всегда… всегда брал силой то, что хотел…

Ян уже почти не слышал собственного голоса за шумом оглушительно колотящейся в ушах крови. Он до скрипа сжал зубы, стараясь не замечать боли в сведённых непрекращающейся судорогой мышцах и невероятным усилием принуждая себя не опускать глаз.

А потом воздух вокруг него перестал быть воздухом.

И земля под ногами тоже перестала быть опорой – с жадным чавканьем она стремительно осела и вдруг расступилась под его плотно сжатыми коленями, а вместо воздуха теперь была вода, и даже не вода, а какая-то липкая, клейкая как смола взвесь, перемешанная с раскисшим болотным илом, и Ян почти задохнулся в этой взвеси, всё глубже и глубже проваливаясь куда-то вниз, словно в бездонный омут, а холодный искусственный свет выглянувшей из-за облаков луны, яркий, будто от операционной лампы, становился всё более далёким и недосягаемым…

Это бесконечное падение было смертельно, невыносимо страшным, и спустя ещё и ещё одну такую бесконечность Ян, кажется, уже то ли скулил, то ли жалобно выл в исступлении, забыв, кто он такой и где находится его тело, мучительно цепляясь за крохи ускользающей жизни, – и вместе с тем он совсем не слышал собственного голоса и отчётливо понимал, что вокруг висит оглушительная тишина.

Уродливая маска с расплющенным носом и широкой клыкастой пастью вновь проступила перед мужчиной из темноты, и монстр поднёс к его лицу страшную лапу с чёрными изогнутыми когтями.

– Вспомни свою клятву, с-смертный, – резанул слух шипящий холодный голос.

От жутких когтей распространялся, обжигая Яну лицо, нестерпимый удушливый жар, как из печного жерла.

Мужчина захрипел, хватая воздух перекошенным ртом.

«У меня ничего не выйдет, – подумал он, – я просто не выдержу. Это не сработает, не сработает…»

– …я отказываюсь от данной клятвы, – едва слышно прошептал Ян.

– Вот как? – на руках у монстра ярко вспыхнули огненно-пурпурные кольца. – Хочешь, чтобы я вернул тебя тем, кому ты был однажды предназначен?

И в следующий момент всё тело Яна онемело, будто бы разом обратившись в камень, и густой, отвратительно жужжащий, словно разбуженный улей, рой омерзительных чешуйчатых существ обрушился на него с порванного на мелкие лоскуты неба.

Бесчисленные многокрылые твари с громким стрёкотом замелькали над неподвижно запрокинутой головой; они вились перед отказывающимися закрываться глазами, стаями залетали в безжизненно приоткрытый рот, ползли по коже и забирались в уши, и крошечные разряды маленьких шаровых молний мерцали возле их тонких блестящих жал.

Сотни этих жал длинными медицинскими иглами впились в не способное больше сопротивляться тело, и Ян, лишь на пару мгновений вновь обретя способность двигаться, скорчился на грязной ледяной земле посреди этого смертоносного роя, не имея возможности ни жить, ни умереть.

Только – принимать.

И ни единого шанса не было выбраться из этой чудовищной мясорубки, из водоворота, в который засасывала его страшная, непроницаемая тьма…

Ян попытался зажмуриться, но не перестал видеть ни искромсанного лунными лучами неба, ни безглазым червём извивающегося в нём разъярённого роя, похожего на чей-то разорванный в ужасном крике рот.

– Не прячь глаза, смертный…

И всё повторилось ещё раз.

И ещё бессчётное количество раз.