Чёртов плод

Парни и девушки, сидящие за составленными вместе тяжёлыми библиотечными столами с чёрными кожаными столешницами, тут же с готовностью завозились, сворачивая в трубочки и складывая в сумки настольные планшеты, и вразнобой начали прощаться. Алексу всегда нравились студенты-вечерники – было среди них немало довольно-таки взрослых ребят, которые искренне считали биологию своим призванием, и работать с ними всегда было очень интересно. Но даже у самых прилежных из них глаза к вечеру, как правило, уже неумолимо слипались, и на последней паре мужчина неизменно чувствовал острую жалость, физически ощущая, как накрывает сидящих в аудитории невидимый свинцовый купол неодолимой усталости.

По полированной стенке стоящего рядом с дверью книжного шкафа вдруг отрывисто постучали костяшкой пальца. Алекс поднял глаза – и с лёгким удивлением улыбнулся, приветственно разводя в стороны руки:

– Какими судьбами вы к нам так поздно, Полина Геннадьевна? Ночь уже почти на дворе… Неужто приключилось что-то, напрочь исключающее возможность телефонного звонка?

Пуля проводила взглядом последнего из студентов, с невнятным «до-свидань-лексей-владимич» выскользнувшего за дверь, и молча кивнула.

– У тебя сейчас есть время, Алексей? – спросила она, глядя через его голову на чучело сложившего крылья орла, примостившееся на застеклённой полке в углу аудитории, сплошь заставленной запаянными пробирками.

– Конечно, – отрывисто проговорил Алекс, сразу же становясь серьёзным.

Мужчина накинул пиджак, подхватил с кафедры ключ-карту, и они вышли в длинную галерею, заполненную тёплым жёлтым светом, льющимся из плоских квадратных светильников под потолком. Университетская библиотека в этот час уже закрылась, и в галерее было пустынно. Многочисленные овальные портреты, висящие в простенках между высокими полукруглыми окнами, за которыми клубилась промозглая слякотная мгла, строго смотрели на них со стен. Прохладный воздух еле заметно пах деревом и книжной пылью. На обшитой потрескавшейся искусственной кожей скамейке под одним из окон валялась позабытая кем-то выключенная библиотечная планшетка с выдавленным на пластиковом чехле инвентарным номерком.

Пуля молча шла рядом с Алексом, озабоченно поджимая губы. Старинный паркет едва слышно поскрипывал под подошвами её высоких старомодных сапог.

– Если хочешь, мы можем пройти ко мне в кабинет… – неуверенно предложил Алекс, по привычке скользя взглядом по корешкам древних фолиантов в двустворчатых, тянущихся до потолка деревянных шкафах, которые были выставлены вдоль стены галереи.

Женщина отрицательно покачала головой.

– Лучше на улице, – напряжённо ответила она. – Мне так будет спокойнее…

Глава 7

– Знаешь, а это ведь даже очень забавно, Тео, – задумчиво произнёс рыжеволосый, затягивая в узел мокрые кудри, которые немилосердно трепал долетавший с воды ветер. – Последний раз я, хм-м-м… близко общался с музыкантами, когда у смертных ещё были в ходу граммофонные пластинки…

– Полагаешь, что ты так уж много потерял, воин? – скептически отозвался блондин и перешагнул через очередную лужу, в которой свечными огоньками дрожали отражения тусклых уличных фонарей.

– А вот это мы сейчас и узнаем, – улыбнулся Вильф.

Они вышли к красному кирпичному мосту с двумя украшенными флюгерами остроконечными башнями, между которыми над зубчатыми арочными сводами то и дело с грохотом пролетали жёлтые стрелы ярко освещённых железнодорожных составов. Прямо напротив моста стояло лакированное деревце туристического указателя, обклеенное пёстрыми телемониторчиками, а рядом с указателем высился одинокий огрызок покрытой граффити бетонной стены, который был заботливо заключён под прозрачный защитный колпак, весь мокрый от сыплющей с чёрного неба мороси. Снующие вокруг многочисленные прохожие стайками обтекали колпак, прячась под неуклюжими разноцветными зонтиками.

– Вы не скажете, как мне попасть отсюда к вокзалу? – рядом с Тео вдруг остановилась молодая женщина с полными бледными щеками и вьющимися от влаги тёмными волосами, которые спадали на прикрытые прозрачным дождевиком сутулые плечи.

В одной руке женщина тоже крепко сжимала раскрытый полосатый зонт, пытаясь не дать тому вывернуться наизнанку от резких порывов ветра, другой – придерживала просторную детскую коляску, в которой сидел пухлый карапуз лет пяти, наряженный в карнавальный костюмчик чёрной летучей мыши.

– Отчего же нет, – хмыкнул беловолосый, проводив глазами ниточку очередного поезда, который медленно, как гигантская гусеница, прополз через протянутый над перекрёстком виадук. – Тебе всего лишь нужно и дальше идти по этой набережной вперёд, никуда не сворачивая.

– Ой, как здорово, что вы тоже говорите по-голландски! У меня так сильно заметен акцент, да? – затараторила женщина, близоруко щурясь на белые кубические часы на высоком столбе, торчащем из асфальта на противоположной стороне улицы. – А то я впервые в Берлине, а здесь всё так… так запутанно… Я, кажется, сначала села в какой-то не тот автобус, и теперь нас уже почти час как ждут все остальные гости, а мы вот…