Чёртов плод

Ян на секунду задержал взгляд на увешанных аляповатыми детскими рисунками перилах деревянной лесенки, ведущей на второй этаж. Радуга над цветущей лужайкой. Какое-то странное, раскрашенное красным фломастером четырёхлапое существо с длинной шеей и круглой, как арбуз, головой. Мужчина и женщина на фоне квадратного домика держат за руки стоящего между ними малыша…

Агнешка всегда говорила, что хочет двоих. Девочку и мальчика. Мальчика они назвали бы Казимежем в честь её дедушки, а девочка была бы Мартой. Или Ядвигой, если бы Ян хоть раз сумел Агнешку переспорить…

– Зря вы это… – мужчина вздохнул. – Зря вы всё это сейчас говорите, пан…

– Просто Алекс, – улыбнулся мужчина. – Называй меня на «ты».

– Алекси? – переспросил Ян. – У нас это редкое имя… но вы же оба на самом деле ведь вовсе даже не из Польши, так? Вы ведь в действительности не по-польски, а на каком-то совсем другом языке со мной сейчас разговариваете? Я так странно слышу вас обоих, но с теми, кто приходил ко мне тогда вместе с покровителем, всё было точно так же…

Ян перевёл вопросительный взгляд на девушку, которая сидела на облезлом коврике из искусственного меха на полу импровизированной гостиной, сложив по-турецки ноги.

– Это всё из-за того, что вы слишком хорошо знаете чересчур много языков, пан доктор, – покивала та. – Долго объяснять. Да и это сейчас совсем неважно…

– Да, наверное, – Ян посмотрел на прибитые над входной дверью оленьи рога. – Просто у меня никогда раньше не было возможности задавать вопросы таким, как вы… Так вот, зря ты мне всё это говоришь… Алекси, – продолжил он, опустив голову. – Я ведь трус. Мне страшно, мне каждый божий день ужасно страшно, с того самого момента, как я согласился тогда…

Ян вдруг заметил, что сидящая на ковре девушка смотрит на него во все глаза, ловя каждое его слово.

– Страх – это не стыдно, – покачал головой Алекс. – Всем нам бывает страшно, важно, как мы ведём себя при этом. Когда ты больше боишься за других, чем за себя, считай, что ты один из ни-шуур.

– «Ни-шуур»… н-да… – Ян усмехнулся. – Пойми, я же целых три года совсем ничего не знал… о вас. И вообще ни о чём. Осознавал, конечно, что вляпался в какую-то жуткую дьявольщину, но тогда ведь было уже слишком поздно…

– Так оно и бывает обычно, – грустно подтвердил светловолосый. – Ведь чем меньше человек понимает в том, что именно с ним происходит, тем проще для тули-па добиться от него подчинения. Но ты действительно необыкновенно силён, Ян. Я даже думать не хочу, через что тебе пришлось пройти, чтобы, несмотря на клятву…

– Я никогда не позволил бы людям умереть, – Ян прикусил губу. – Это просто был… единственный выход, понимаешь? Знаешь, я же всё-таки врач. И «не навреди» – это ведь тоже клятва…

Девушка вдруг порывисто поднялась, подошла и тоже присела рядом с Яном на скрипнувший кожаный диванчик, нерешительно беря его ладонь в свои, – и ему неожиданно показалось, что вокруг разом сделалось теплее.

– Расскажите, как это случилось с вами, пан доктор, – тихо попросила она, не сводя с него глаз.

Ян помолчал, бессознательно комкая потными пальцами свободной руки край собственной рубашки.

– В один день я навсегда потерял всё… совершенно всё, что имело для меня значение в жизни, – с трудом произнёс он наконец, не отрываясь глядя на лакированные доски пола. – Агнешка… она… я же знал, что это я во всём виноват… и потом по спирали… всё время вниз по спирали… а они смеялись, и я знал, что меня должны… живьём… прямо туда, в зубы к этим…

Ян говорил всё невнятнее – сбивчиво, постоянно запинаясь. Лицо его горело, губы вдруг задрожали. Он ещё никогда не рассказывал обо всём этом вслух и чувствовал, что не способен сейчас ничего толком ни описать, ни объяснить. Но почему-то ему казалось, что мужчина и девушка, сидящие сейчас рядом с ним, слышат не только слова.

Речь Яна делалась всё тише и тише, пока наконец не замолкла совсем. Девушка тихонько встала, выпуская его руку, подошла к мини-кухне около стены, снова наполнила глиняный стаканчик дымящейся ароматной жидкостью из стоящей на плите медной кастрюльки и без лишних слов протянула его мужчине; тот благодарно кивнул и поднёс стаканчик к губам, грея об него ладони.

– Он просто обвёл тебя вокруг пальца, показывая все эти ужасы, – покачал головой Алекс. – Ты видел их, потому что ты в них веришь… хотя это были только твои собственные страхи. Наказания, которые ты придумал себе сам, твоя жизненная энергия, направленная против тебя же… А он просто вытащил все эти страхи из твоей головы и немного с ними поиграл…

– Не надо меня утешать, – хрипло проговорил Ян. – У меня было довольно времени, чтобы всё понять. Я… я продал свою душу…

– Прекрати нести чушь, – резко оборвал его светловолосый, и Яну показалось, что сквозь лицо того на мгновение проступили очертания оскаленной лисьей морды. – Душа в принципе не может быть товаром! Хотя я, если честно, вообще не особенно люблю подобные философские абстракции…

Алекс рывком встал и тут же сдавленно чертыхнулся, ударившись головой о скос низкого деревянного потолка.