Чёртов плод

Кейр на секунду задумался, разглядывая широкую как помост барную стойку, которая была выполнена в виде составленных в ряд старинных газовых плит.

– У меня в Берлине, э-э-э… дальняя родня по отцу живёт.

Враньё давалось ему уже почти привычно, но всё равно вызывало отчего-то сейчас глухое раздражение, похожее на тошноту. Чёрт, только бы не забыть снова, что он говорит с ней сейчас вроде как по-французски…

– Слушай, Верен, ну вот кому нахрен нужны все эти светские беседы, а? Можно подумать, что тебя это, типа, действительно интересует.

– Считаешь, что мне будет интереснее узнать про тебя что-нибудь ещё? – девушка сбросила сапоги и по-турецки поджала под себя ноги в смешных пушистых носках с помпонами. – Так вперёд, предлагай свои варианты, дорогой мыслитель. Я же только за.

– Вот уж дудки, – парень криво ухмыльнулся. – Поверь, ты вообще не понимаешь, на что ты сейчас напрашиваешься…

Светлячок был совсем таким, каким Кейр её запомнил тогда, полгода назад. Внимательные голубые глаза, припухлые губы, на которых то и дело мелькает ехидная улыбка… И, как и в тот раз, рядом с девушкой ему почему-то делалось тепло и как-то очень мирно. И страшно хотелось хотя бы одним глазком ещё разок взглянуть на неё в облике того светящегося мотылька с полупрозрачными серебристыми крыльями.

Парень вытряхнул себе в бокал последние капли вина из стоящего на столе хрустального графинчика, сделал большой глоток, не ощущая почти никакого вкуса, и стал смотреть на развешенные вдоль кирпичных стен электрические гирлянды, которые тускло подсвечивали какие-то пожелтевшие газетные вырезки в лакированных рамочках.

…ну вот зачем она ни-шуур? Если бы они с Вереной были на одной стороне, Кейр обязательно давно бы уже… ну, хотя бы показал ей парочку не сильно сложных боевых приёмов. Коль скоро уж её делатели, если у светлячка, конечно, вообще есть хоть какие-нибудь делатели (и ведь не спросишь же!), так халатно к этому относятся. Тоже можно было бы, между прочим, выяснить, почему…

Чтобы она в следующий раз хотя бы ноги унести успела, когда на неё соберутся нападать.

А вместо этого им рано или поздно, наверное, придётся снова встретиться в бою.

А в бою пощады не бывает.

Кейр вздохнул. Нахрена он только вообще всё это сегодня затеял, а? Только душу себе травить…

Парень отхлебнул ещё вина. Скачок дался ему после опустошённой бутылки виски на удивление легко (то ещё, между прочим, развлеченьице: прыгать в незнакомый город – да ещё ночью – на совершенно конкретную улицу, когда тебе известен один-единственный точный ориентир… пускай эта их телевизионная вышка и была видна, как клятвенно заверила Кейра светлячок, даже с самолёта). Зато вот даже то слабенькое опьянение, которое парень вроде бы ещё чувствовал час назад, после обратного перехода снова как рукой сняло. А он очень, очень хотел сегодня, чёрт его подери, напиться… ну в конце концов, не может же тело тули-па препятствовать ему в этом до бесконечности, ведь правда?

– Что-то мне подсказывает, что у тебя просто очень паршивое настроение сегодня, мистер философ… я права? – Верена нарушила затянувшееся молчание.

– Может быть, и паршивое… – пробормотал Кейр, не отрывая взгляда от огонька стоящей на столе свечи, которая была вставлена в покрытую потёками застывшего парафина бутылку из-под пива. – Вот у тебя так бывает, что ты вроде бы знаешь, что сделала всё верно, а на душе всё равно кошки скребут?

– Да такое у всех иногда бывает, наверное. А ты сейчас говоришь о чём-то конкретном?

Кейр вдруг резко наклонился на стуле, упираясь обеими руками в сидение козетки, и приблизил к девушке раскрасневшееся лицо:

– Слушай, Верен… ведь ты же со мной на самом деле едва знакома, ага? Ну так и какая тебе тогда вообще… нахрен… разница?

– Просто пытаюсь понять, – пожала плечами она.

– Знаешь, вот лучше не ври. Я же всё вижу. Все эти желания понять – это же у тебя просто такая маска, ага? Присказки, типа, из вежливости…

– Почему ты так думаешь?

– Да потому что это всегда так… Меня, знаешь ли, всю мою жизнь «пытались понять»… всякие. Поговорить по душам, ага? Пожалеть там, поучить жизни. Посамоутверждаться за мой счёт. Так вот хрен им…

Верена качнула ладонью похожий на кастрюлю медный светильник, на длинной цепи свисающий с потолка над столом, и по заваленной пухлыми плюшевыми фотоальбомами книжной полке за её спиной тут же запрыгали причудливые угловатые тени.

– Знаешь, дорогуша, а ты ведь сейчас разговариваешь вовсе не со мной, а с кем-то у себя в голове, верно? – задумчиво произнесла она, наматывая на палец прядь светлых волос.

– Да… наверное, – Кейр потёр руками лицо. – Слушай, ты… я, наверное, пойду, а? Я пьяный, несу всякую чушь, а тебе всё неловко послать меня подальше, ага?

– Ты знаешь, совсем нет, как ни странно, – девушка улыбнулась. – Мне вроде как даже немножечко лестно, что тебе понадобилась именно я, чтобы побеседовать с кем-то там в своей голове. Если хочешь, можем попробовать поговорить с ним вместе.

Верена понизила голос и неожиданно склонилась к самому его уху: