Число и культура

Отнюдь не случайно, конечно, именно Украине выпадает подобная роль. По европейским меркам весьма крупное, 50-милионное государство, второе по величине в СНГ, лишь Украина в состоянии противостоять реальным или мнимым "имперским" поползновениям России, т.е. послужить материальным залогом новых – блоковых, а не унитарных – политических отношений внутри СНГ. Поэтому несмотря на то, что большинство украинского населения "русифицировано" и националистические антироссийские настроения свойственны лишь меньшинству (в основном в западной части), в переходный период Украина занимает подчеркнуто "самостийную" позицию. Определенный вклад привносят, разумеется, и постсоциалистические иллюзии о волшебной палочке Запада и, значит, выгодности разрушения евразийской "империи" – сквозь подобный розовый период проходят все постсоветские страны, не исключая России. Этот этап оказывается неизбежно транзитным и исторически недолгим, т.к. вскоре с очевидностью выясняется, что идти навстречу паразитическим настроениям в широких масштабах богатый Запад не готов и внутренние проблемы необходимо решать за счет прежде всего собственных ресурсов – экономических, политических.(20) Как бы там ни было, нас интересуют не акциденциальные, преходящие обстоятельства, а логика СНГ. В этом случае Украине, я бы сказал естественно, принадлежит роль залога "неимпериалистичности" СНГ, роль знаменосца и гаранта суверенитетов.

Очень многое из происходящего ныне обязано складывающейся структуре СНГ, но это потребовало бы слишком обстоятельного обсуждения. При этом любопытно, что даже на переходном этапе возникают монтажные варианты, напоминающие о силе числовых паттернов. Не дожидаясь изменения позиции Украины, несколько стран СНГ прокладывают более скоростную дорогу к интеграции: Россия, Беларусь, Казахстан, Киргизстан заключают в 1996 г. Таможенный союз, М = 4.(21) В свою очередь, Украина, возглавляя партию "скептиков", формирует в рамках СНГ самостоятельную подсистему, заключив вместе с Грузией, Азербайджаном, Молдовой договор о более тесном сотрудничестве – ГУАМ [18], т.е. воспроизводит тот же самый паттерн.(22) Хотя, по справедливому замечанию Ив. Ильина, одинаковые цели, интересы еще не означают общих целей и интересов [138, с. 39], но первые являются необходимой предпосылкой вторых и мы фиксируем именно сходство, инвариантность структур.

Поскольку наша книга – не чисто политологическая (пока мы работаем, оставаясь в рамках единственного частного математического метода), не станем высказывать предположений, что конкретно может представлять из себя будущее СНГ. Сошлемся лишь, как на один из вариантов, на мнение директора Центра Восток – Запад университета имени братьев Дьюк и старшего научного сотрудника Brooking Institution Джерри Ф.Хау, опубликованное в русскоязычной "Нью-Йорк таймс" за июль 6 – 19, 1993 в статье "Ключ от нефтяной скважины": СНГ, по всей видимости, ожидает судьба мягкой конфедерации (на манер ЕС), или конфедерации со свободной структурой.

Я отдаю себе полный отчет в том, что предложенный концептуальный подход столкнется с серьезными возражениями, в том числе методологическими. Прежде всего, на каких предпосылках базируется уверенность, что столь многофакторно сложные, преисполненные противоречий переходные процессы, в которых переплелись разнонаправленные амбиции и предрассудки множества национальных политических элит, партий, недавно обретших независимость и пришедших в движение народов, найдут разрешение в столь простых и логичных формах? Не правдоподобнее ли распространенное мнение, что исход в таких случаях непредсказуем? Ведь моменты политических бифуркаций – а историческая трансформация СССР в новый политико-экономический блок, несомненно, относится к таковым – суть источник неустранимой неопределенности. В психологической проекции – в такие периоды коллективные страсти, экспрессивное поведение берут верх над рациональными мотивами, и где гарантия того, что тестируемый механизм рационального бессознательного в конечном счете возобладает над разгоревшейся иррациональной стихией?

Такие сомнения и выводы – естественный результат аналитических методов, на которых они основываются, а именно позитивистски-каузального кредо. Если полагать, что политическое будущее определяется исключительно "материальными" реалиями прошлого и настоящего, что на него не влияют постоянно действующие ("ахронические") инварианты общественного сознания – речь опять о коллективном рациональном бессознательном, неотрывном от социума и до начала бифуркации, и во время нее, и по ее завершении, – то действительно невозможно избежать впечатления непредсказуемости. Сквозь мутный политический хаос ("агрегатное состояние", по терминологии американского исследователя Адамса), в который погружены пространства СНГ, тогда в самом деле затруднительно рассмотреть определенные горизонты. В главе 2 мы обратимся к специальному анализу подобных вопросов, пока же ограничимся элементарными соображениями.