Число начала

Я потянулся, лежа на кровати, зевнул, не открывая глаз. Чувствовал, что сон еще где-то недалеко. Не торопился подняться, вдруг еще засну. Было бы неплохо.

И тут я рывком сел в кровати, вспомнив все произошедшее вчера вечером. Эти воспоминания нахлынули на меня тяжелой волной.

«Не может быть!» — пронеслось в голове.

Однако все что я помню, случилось в действительности. Свидетельством тому служила боль множественных ушибов, растяжений и синяков, лишь усилившаяся после сна. Но этого оказалось слишком мало, чтобы поверить во всю ту чудовищную дикость, что происходила вчера. Для подтверждения своих воспоминаний я обвел комнату взглядом. Все лежало так, как я помню, сумка с вещами у кровати, одежда сушится на батарее, пленок от фотокамеры нет. Все так. Все было. И это не сон.

— Твою мать…

Рывком соскочил на пол, надел смятую высохшую рубашку и принялся ходить по комнате взад и вперед в изножье кровати. Потом остановился перед окном, щурясь от солнечного света и потирая рукой ноющую шею. Меня заставило остановиться воспоминание о ночном визите Катрины в мою спальню. Я уставился в подоконник ничего не видящим взглядом. Она меня так и не укусила. Она приходила не за этим.

Сегодня Катрина сдержала данное мне слово.

И это очень важно.

То, что таилось в тени за закрытой дверью, ведущей из спальни, уже не казалось мне настолько пугающим. Я направился в гостиную. Оттуда в коридор падал такой же, как и в спальне, яркий солнечный свет. Часть комнаты уже виднелась, и Катрины там не было. Приближаясь, я смутно почувствовал, что что-то не так. С тревогой в душе, еще не успев ничего осмыслить, я зашел в гостиную, стены которой озарялись, охваченные солнцем.

Из тающей треугольной тени, падающей от шкафа, донесся умоляющий душераздирающий стон:

— Марк!

Катрина забилась в угол на полу и беспомощно закрывалась руками от света. Ее тело пробивала мелкая дрожь. Она дышала так, словно задыхалась. Золотящийся поток света разливался по всему полу, заползал на стену, отрезая ей путь в тень коридора и почти касаясь ее удивительно белых ног.

Я растерялся. Мне вдруг стало страшно за Катрину, но что-то останавливало меня помочь ей.

— Прошу, спаси! Спрячь меня от света! Пожалуйста! — ее пронзительный голос дрожал, и в нем было столько заражающего страха, что мое сердце сжалось в парализующей смятении.

Она умоляюще посмотрела на меня через плечо, стискиваясь и прижимаясь все плотнее к стене. На мгновение я заколебался, не зная, стоит ли помогать ей или потом это обернется против меня. В таком случае, я должен позволить ей умереть. Невольно я отступил на шаг назад. Густо заполняющий пространство свет подступал все ближе, а Катрина отворачивалась от него, протягивая вверх по стене пронизанную дрожью руку, словно пыталась спастись, забравшись по стене к потолку.

Точно раскаленный поток лавы свет заполз на ее ногу, и когда она вновь взглянула на меня, ее красивые синие глаза померкли от обреченности. То, что произошло следом, повергло меня в ужас. Ткань брюк на колене Катрины начала тлеть, испуская нити дыма, прожигаясь и оголяя начавшую быстро сгорать кожу. Ожог мгновенно расползся вверх по ноге, отчего Катрина истошно закричала.

Смерть, приближающаяся в свете была все ближе к заживо сгорающей Катрине. Увиденное заставило меня ужаснуться и устыдиться своих жестоких колебаний. Я не мог стоять и смотреть, как она умирает.

Я бросился к шторам, закрыл одну, потом другую. В комнате воцарилась красноватая тень, но шторы были недостаточно плотными, чтобы спрятать помещение от солнечного света, пробивавшегося сквозь них.

Катрина перестала кричать, но продолжала сжиматься в комочек.

— Этого недостаточно.

— Сейчас приду!

Забежал в спальню и быстро окинул комнату взглядом, ища, что может укрыть девушку от света и спасти от гибели. Это должна быть какая-нибудь плотная ткань.

Стащил с кровати одеяло и, набегу разворачивая его, поспешил обратно в гостиную. На месте опустился рядом на колени и накрыл Катрину, дрожащий клубочек, с надеждой смотрящую на меня. Плотно запахнул одеяло у нее на плечах, а на ее голове сложил как глубокий капюшон. Крепко обхватил девушку, защищая от света, и мягко попросил:

— Вставай. Все хорошо, — мы вместе выпрямились. Сквозь плотную материю я чувствовал, как Катрину пробивает дрожь. — Пойдем. В коридоре темно. Не бойся, — успокаивал ее я. Осторожно вывел в коридор и поставил у стены, по-прежнему крепко обнимая. — Ну вот, здесь темнее всего. Все хорошо. Все позади. Ты сильно обожжена?

Она сняла с головы одеяло, оно легло ей на плечи и приподняло кончики черных прядей волос, отрицательно махнула головой и с благодарностью подняла ко мне глаза.

У нее был измученный вид.

— Спасибо. Ты спас мою жизнь. Это благородный поступок.

Я отвел взгляд с чувством вины, вспомнив свои колебания. Я чуть не позволил ей сгореть у меня на глазах.

— Ведь ты спасла меня. И дело даже не в этом. Я не мог бросить тебя, оставить умирать.

Катрина наклонила голову и заглянула мне в лицо.

— Ты мог это сделать.